Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

Выход лодки в море всегда вызывал в душе у Егора прилив благодатной энергии и тихой радости. С годами этого чувства не убавилось, просто оно сделалось более осмысленным и глубоким, поскольку его командирская доля весомо соизмерялась с судьбой всего экипажа. Он должен был заново поверить в каждого из своих моряков, равно как и они так же могли бы не сомневаться в его командирской мудрости. И только море имело право судить, насколько он прав, или всё же ошибался, оценивая собственные возможности.

Призовые торпедные стрельбы, впрочем, не казались чем-то необычным. Егору приходилось брать призы и раньше, когда он командирствовал на ТОФе, да и теперь его корабельный боевой расчёт достаточно хорошо был отработан и в море, и в кабинете торпедной стрельбы. Правда, некоторые сомнения вызвал всё-таки штурман старший лейтенант Скиба, так как из-за простуды недомогал. Но командир не мог недооценивать самоотверженности своего навигатора, отказавшегося от замены, чтобы всё же пойти в море, а не отлёживаться дома. Понимал, что работы будет ему невпроворот, и никто другой, кроме его самого, лучше эту работу на лодке не сделает.

Настали навигационные сумерки, когда береговые маяки и светящиеся знаки на фарватерах перестали выключать. Размытое солнце как бы с превеликим трудом силилось подняться над горизонтом и тотчас снова проваливалось под натиском надвигавшейся полярной ночи. Чтобы ориентироваться в такой обстановке, штурману поневоле приходилось уподобляться всевидящей полярной сове — на это уходили долгие месяцы, а то и годы упорной тренировки. Скиба это хорошо знал, а потому не хотел подводить экипаж.

От пирса лодка отвалила в один из таких серых просветов короткого дня, взяв на борт прибывшего из штаба флота проверяющего. Им оказался Эдуард Чижевский. Не сказать, чтобы Егор этому обрадовался, хотя и не слишком-то огорчился. Своё командирское дело он знал не хуже других, а что касается былых личных отношений, так ведь и сам Чижевский ещё при первой их встрече худа не поминал. Как полагал Егор, годы всё-таки брали своё: Эдуард не только приобрёл залысины на своей горделиво посаженной голове, но и здравую житейскую рассудительность. На правах старого однокашника он старался держаться с Егором дружелюбно и даже слегка покровительственно. Ведь в сущности, давно исчезли пружины, подталкивавшие обоих ко взаимному противостоянию. Эдуард был женат вторым браком и производил впечатление человека, вполне довольного своей судьбой. К тому же, они сравнялись в званиях, а по служебной лестнице Чижевский оказался даже на ступеньку выше. Егор воспринимал это как само собой разумеющееся, поскольку никогда и никому не завидовал. Чаще завидовали ему, как более удачливому в командирских делах.

Есть нечто магически прекрасное в том, как подводная лодка, оживая всей мощью энергетических установок, начинает своё движение. Маневрируя под электромоторами, она медленно, будто наощупь выбирается из гавани. Всё ещё осторожно движется узким фарватером фиорда, но за боновыми заграждениями, как бы осмелев, даёт волю дизелям. Винты разом взрывают тугую остекленевшую воду, и возникает пенный след, бесконечной дорогой отторгая корабль от берега. Так было всегда и так будет, пока лодки не перестанут ходить в моря. В призрачном мерцании отличительных огней лодка убыстряет ход. Сильнее грохочут дизеля, корпус начинает содрогаться от встречных волн, и ветер нещадно хлещет солёными брызгами поверх ограждения рубки. И так вот бывает сутками кряду: кропит океан верхнюю вахту холодным благословением, оставляя на губах людей соленый привкус неведомых глубин.

Егор по привычке отдавал не слишком громкие, но достаточно внятные команды. Самой интонацией голоса он старался создать на мостике спокойный, уравновешенный настрой, которому, как полагал, должна сопутствовать удача. И пускай экипаж, вздремнувший на прежних лаврах, не станет пока называться отличным. Что из того? Не слишком-то много радости от тех почестей, которые не по заслугам. Егор не хотел жить взаймы, да и другим этого не советовал. Куда важнее было бы в честном поединке с надводными кораблями взять верх и тем самым подтвердить высокий потенциал ещё не растраченных возможностей его экипажа. Нужна была победа — одна на всех, чтобы ни в ком не сомневаться.

А без сомнений всё же не обошлось. Всего за несколько часов до выхода в море из отпуска прибыл замполит Лев Ипполитович Собенин. И тотчас поспешил на лодку, поскольку за полтора месяца своего отсутствия, как уверял, истосковался по своим людям и по привычной комиссарской работе. Познакомившись, Егор переговорил с ним накоротке, ввёл в курс корабельных дел. И нужно было видеть, как искренне огорчился замполит, когда узнал, что экипаж, по инициативе командира, перестал быть отличным.