Исаак Бацер - Позывные из ночи

Авторы выражают благодарность сотрудникам партийного архива Карельского обкома КПСС и Комитета государственной безопасности при Совете Министров Карельской АССР, а также непосредственным участникам и очевидцам описываемых событий, — всем, кто фактическим материалом и советами способствовал появлению этой книги.

Миниатюрный ЯК-12, скользнув лыжами по ледяной поверхности аэродрома, взмыл вверх и взял курс на Заонежье. Летчик, совсем молодой человек в форменной фуражке, из-под которой выбивались русые пряди, молча вел машину.

Пассажиров, как и положено, было трое. Один из них сидел рядом с пилотом и с интересом осматривал местность. Машина, приближаясь к Сенной Губе, уже летела над островами Онежского озера. Сверку они казались яркими узорами на белоснежной скатерти.

Летчик был занят своим делом, и поэтому не обратил особого внимания на сидящего позади уже пожилого человека в черном полушубке и армейского образца высоких хромовых сапогах. Между тем это был не обычный пассажир. Панорама, открывающаяся с борта самолета, была для него как бы огромной контурной картой, на которой он без труда мог бы проставить названия деревень, островов, заливов.

Пассажир в полушубке волновался. Он то и дело смотрел в окно и вдруг неожиданно произнес: «Вот здесь!»

Да, именно здесь двадцать с лишним лет назад он совершил свой первый прыжок с парашютом в тыл врага. А потом было много прыжков, много рейдов, много смертельно опасных схватов.

И вот сегодня, сейчас, все это ожило в его памяти. Сразу же предстали перед ним боевые друзья и соратники тех невероятно трудных лет борьбы.

Да, это были годы испытаний. О них и рассказ.

Положение, в которое попал Алексей Орлов в этот ноябрьский вечер 1941 года, с полным основанием можно было назвать критическим. И он это понимал значительно лучше, чем его случайная спутница. Конечно, и несколько часов назад особых причин для радости не было. Но тогда здесь, в тылу, вместе с ними находилась целая группа людей, к тому же располагающая средствами переправы.

А теперь?..

Все, что было с Орловым до двадцать второго июня, казалось ему озаренным солнцем, ясным, радужным, все, даже служебные неприятности. А то, что после двадцать второго, — плавающим в густом, тяжелом тумане, каким-то ночным кошмаром, который никак не прекращался.

«Ни одного вершка своей земли не отдадим никому» — это до 22 июня. А после… Занятые врагом города, оккупированный Петрозаводск, женщины и дети, лишенные крова, хвастливые фашистские марши по радио, — все это после. До и после… Увы, «до» отодвинулось куда-то очень далеко, так далеко, что отрезок жизни, озаренный солнцем, стал на какое-то время невидимым. А это тяжелейшее «после» окружало, давило и заставляло спрашивать себя: «Нашел ли ты свое место в борьбе? Что ты делаешь сегодня для того, чтобы рассеялся ночной кошмар, чтобы солнце вновь засияло над всей страной?»

До войны Орлов работал участковым уполномоченным милиции на территории Сенногубского и Кижского сельсоветов. Обязанности ясны: следи, чтобы соблюдался закон в большом и в малом. И Орлов бдительно стоял на страже закона. Этого крепко сбитого, веселого парня хорошо знали в деревнях.

Страстный охотник и рыбак, Орлов всем сердцем полюбил Заонежье. Тихими вечерами кружил на моторке между бесчисленными островами и островочками, любовался многоглавой церковью, построенной из дерева при помощи одного только топора без единого гвоздя удивительными мастерами прошлого. Любовался он и крестьянскими домами, высокими, двухэтажными, с резными балконами, с напоминающими кружева наличниками, со светлицами, прячущимися под самой крышей. Пора домой участковому, а он все прислушивается к девичьим песням, разносящимся над чистой онежской водой.

Да, радовала жизнь. Но забрала эту радость война.

Орлов оказался в числе тех, кому было поручено организовать эвакуацию населения. Легко сказать — организовать.

— Никуда мы не поедем, — говорили старики. — Да и скотину куда прикажешь, в карман положить? Отродясь сюда враг не добирался. Нечего раньше срока в колокол бить.

Ошиблись старики. Враг пришел, коварный, жестокий, и плохо пришлось нашим людям, не успевшим уехать.