Дмитрий Савицкий - Фисташки. Сборник рассказов

Я хотел ее уже закрыть, но Митинька не дал. Он, заметив, что уже последний мужик, сделав свои «дела», покидает уборную скомандывал: «Все сюда! Хоронись!» – и мы все: Макс, Гиль, Дима-моряк и я спрятались в этой кладовке, закрыв в нее дверь.

Через пару минут стали запускать женщин.

Вот серьезно: я ничего не находил интересного в подглядывании за оправлявшимися тетями и стоял в стороне, насколько это было возможно в тесном помещении и наслаждался только опасностью ситуации.

Макс тоже, только раз глянул в широкую, под большой ключ, замочную скважину, позволявшую уверенно, с хорошей обзорностью, подглядывать из каморки, но криво усмехнувшись, оставил это занятие.

Но вот Митинька с Толей Гилем сразу же поссорились за право первоочередного наблюдения. Они толкались и громко ругались. Затем, за время мужской очереди посещения туалета, им все-таки удалось договориться, положив подглядывать строго по одной минуте на каждого.

Вновь запустили женщин и Дима-моряк, которому первому выпала очередь подсматривать, прильнул к замочной скважине.

В кладовке было тесно.

Я с Максом вдавились в ее углы. Митинька, согнувшись, расположился у двери, а Гилю пришлось залесть на полки с ведрами.

Прошла минута, другая, а Митя все что-то изучал за дверью. Наконец, Толян не вытерпел и заявил свое право на просмотр согласно договоренности, но Митинька не пускал его. «Погоди, погоди», – говорил он. Так прошло еще несколько минут. «Погоди, погоди», – только и слышалось от озабоченного Димы-моряка, «Она колготки снимает».

Но тут свершилось неожиданное: сверху с полок прямо на курчавую Митину голову полилась звонкая струя какой-то жидкости, а в тесной нашей кладовке ударил в нос резкий запах мочи.

Это был Анатолий Гиль.

Ему надоело ждать и уговаривать.

Митя взвизгнул и полез на полку к Гилю требовать сатисфакции. Началась возня, перерастающая в полномаштабную драку.

Женщины в уборной услышали крики и ругань, раздававшиеся из нашей кладовки и стали звать на помощь.

Я открыл дверь; и сцепившиеся Митя с Гилем «выкатились» наружу продолжая драться, не обращая на ошарашенных женщин никакого внимания.

Мы с Максом стояли рядом и с интересом наблюдали за эпическим поединком.

Но тут вбежала уборщица, оценила ситуацию и засвистела в свисток.

И вновь, который раз за день, мы ринулись наутек, пологаясь исключительно на быстроту наших молодых ног.

Выбежав из туалета, мы побежали по длинному вокзальному коридору, но навстречу нам уже спешил милиционер. Мы резко развернулись и побежали обратно, и я, таким образом, первый раз за день, возглавил бегущих товарищей.

Через несколько минут мы были уже у кинотеатра «Родина», с тыльной его части и я, без всяких предложений и пояснений, почти на ходу, открыл своими ключами, находящуюся там служебную дверь (как сейчас помню – справа), и зашел внутрь. Ребята без лишних разговоров последовали за мной.

Через минуту мы все сидели в одном из залов кинотеатра и смотрели кинокартину.

Но это был еще не конец.

По окончанию киносеанса, мы подъехали на автобусе от бассейна до улицы Челюскинцев и вышли. Митиньке нужно было что-то взять «списать» у Гиля (а нечего говорить о том, что они уже помирились) и мы решили подняться на гору к Толику, а затем уже двигать по домам.

Было поздно, мы все немного устали и не спеша «гуськом» шли по тропинке, круто поднимавшейся вверх.

Мурманчане знают, что весной, когда сходит снег, под ним, если нет асфальта, оказывается много рослой травы, которая высыхает и вскоре делается совершенно сухой.

Это – беда для взрослых и праздник для детей.

Справа от дорожки, по которой мы шли, стоял одноэтажный частный дом. Перед ним – поляна, сплошь покрытая этой самой высокой сухой травой, а на траве – красный, как сейчас помню, новый автомобиль «Москвич».

Макс чиркнул спичкой…

Полыхнуло сразу.

И так, как я «рванул» на этот раз, я не бегал ни в этот день, ни в другие, ни даже тогда, когда сдавал норматив на свой первый разряд по конькам.

Из дома в одних трусах с топором в руках выскочил огромный мужик, и дико и нечленораздельно воя, устремился на нас. Выражение лица мужика не оставляло сомнений в том, что он имел прямое отношение к объятому со всех сторон снопами огня автомобилю.

Мы рассыпались веером.

Собственно, я не помню, кто и как бежал, и на этот раз – было не до смеха. Я перелетал, в буквальном смысле, через заборы и изгороди, через кусты и камни, пробежал через какой-то сгоревший, полуразвалившийся дом и в районе старого военного ДОТа, я, из последних сил, вскарабкался на гору и остановился на расположенной там «смотровой площадке».