Карло Гинзбург - Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри

Ситуация, в которой обвиняемый, будучи членом определенной организации, выдвигает обвинение против третьих лиц на основании сообщений, полученных им от других участников преступления. – Примеч. пер.

Указанные в скобках страницы здесь и далее относятся к машинописным записям.

Впрочем, см. об этом: Sofri A. Memoria. Palermo: Sellerio, 1990. P. 62–63.

Sofri A. Memoria. P. 73–77.

Confr. , с. 6 (второй ответ, сформулированный прежде, был включен в протокол по просьбе адвоката Джентили, защищавшего Софри).

См.: Sofri A. Memoria. P. 45–49, 82–83.

Febvre L. Dal 1892 al 1933: esame di coscienza di una storia e di uno storico // Febvre L. Problemi di metodo storico. Torino: Einaudi, 1976. P. 73–74; рус. перевод см.: Февр Л. Суд совести истории и историка. 1892–1933 // Февр Л. Бои за историю / Пер. с фр. А.А. Бобовича, М.А. Бобовича и Ю.Н. Стефанова. М.: Наука, 1991. С. 14–15; с рядом исправлений в соответствии с итальянским переводом.

«Марино, смотрите, на деле из актов и вообще не из чего не следует… Я ясно выражаюсь!» – это слова полковника Бонавентуры ( Dibattim. , с. 1696).

В протоколе читаем: «В присутствии нижеподписавшихся сотрудников Генеральной прокуратуры, принадлежащих к упомянутому оперативному отделу и к роте карабинеров Сарцаны…». Капитан Мео в то время служил в Сарцане. Протокол подписан, однако подписи разобрать невозможно.

Я почти слово в слово воспроизвожу здесь замечание Адриано Софри ( Sofri A. Memoria. P. 42).

Я цитирую (неофициальную) стенограмму обвинительной речи заместителя прокурора Помаричи.

Sofri A. Memoria. P. 46.

В протоколе опечатка: «coscienza» («совесть») вместо «conoscenza».

В отчете о процессе, опубликованном в газете «Джорно» (27 января 1990 г.), читаем: «На этом пункте [встрече дона Винченци с людьми, предъявившими удостоверение карабинеров] настаивал адвокат Гаэтано Пекорелла, который задал целый ряд специальных вопросов: значит ли это, что на самом деле Марино начали контролировать или охранять намного раньше, чем он оказался в руках карабинеров?» Странным образом в стенограммах прений не находится и следа вопросов, сформулированных адвокатом Пекореллой.

Не совсем так. О странном случае с неоплаченным штрафом см.: Sofri A. Memoria. P. 52–58.

Адвокат Марис рассказывал летом 1988 г. (как сообщает Франко Бекис в статье, опубликованной в издании «Сабато» 20–28 августа 1988 г.), что его подзащитный Марино признался в совершенных преступлениях одному из карабинеров в Бокка-ди-Магра, «с которым он состоял, как бы сказать, в семейном родстве, как это случается в маленьких городках».

Как многажды объяснялось в ходе процесса, у второго сына Марино и у Пьетростефани одно и то же имя – Джорджо, и это чистая случайность: Пьетростефани известен всем под именем «Пьетро».

Буквально «раскаявшегося», т.е. преступника, который, будучи в тюрьме, раскаялся, заключил сделку со следствием и стал информатором по другим делам об известных ему преступлениях. – Примеч. пер.

Заявление опубликовано в газете «Стампа» 28 января 1990 г.

Софри повторил это утверждение в записке, переданной судьям перед тем, как они вошли в совещательную комнату: «следует остерегаться теории заговоров, ибо она затемняет разум и часто приводит к простым и удобным для всех объяснениям» ( Sofri A. Memoria. P. 139).

Эти слова, более того, и весь абзац (за исключением последней фразы), были написаны в августе—сентябре 1990 г. Об обыске в так называемом логове участников Бригад на улице Монтеневозо я прежде прочел в статье, опубликованной в «Эспрессо» 7 августа 1988 г. Ее автор, журналист Франко Джустолизи, резюмировал дискуссию между судебными чиновниками Фердинандо Помаричи и Армандо Спатаро (о которых много раз заходит речь на этих страницах), с одной стороны, и сенатором-коммунистом Серджо Фламиньи, членом комиссии по делу Моро – с другой. Статья заканчивалась так: «Фламиньи: „Итак, доктор Помаричи, хорошо ли вы обыскали квартиру на улице Монтеневозо?“ Помаричи: „До самого дна. Стену за стеной. Кирпичик за кирпичиком“. Фламиньи: „И все же однажды я должен буду удовлетворить свое любопытство и пойти на улицу Монтеневозо, чтобы увидеть, как…“». В начале октября 1990 г. во время перепланировки квартиры на улице Монтеневозо был обнаружен тайник, закрытый обыкновенной доской: внутри было оружие, деньги, 418 фотокопий страниц, содержащих целую серию прежде неизвестных писем Моро, написанных во время заключения. Судья Помаричи, «до дна» перевернувший квартиру двенадцатью годами ранее, объяснил, что во время обыска тайник и его содержимое, к несчастью, укрылись от его взора. Следом (17 октября) Джулио Андреотти, на тот момент премьер-министр Италии, раскрыл информацию, согласно которой в стране с 1956 г. действовала секретная военная организация (так называемая «операционе Гладио», «операция „Меч“»), связанная с американскими спецслужбами и ставившая откровенно антикоммунистические цели.