Сесил Рот - Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Однако его трудности подходили к концу. 21 марта 1648 года, «после болезни, продолжавшейся четыре месяца», Леоне да Модена умер от лихорадки и катара на 78-м году жизни у себя дома в Старом гетто… Расходы на его похороны оплатила Итальянская синагога, в которой он столько лет был проповедником и кантором. Правда, судя по активному противодействию крепкого меньшинства, единоверцы придерживались не слишком высокого мнения о его образе жизни. На следующий день он упокоился под кипарисами на старинном кладбище на Лидо. Эпитафию, которую предстояло выбить на надгробной плите, нашли среди его бумаг. Даже со смертью неприятности Леоне да Модены не закончились. За несколько лет до смерти он сочинил речь, которую должен был прочесть у его гроба один из зятьев. По жестокому стечению обстоятельств, Леоне да Модена пережил человека, который должен был прочесть эту речь!

Леоне да Модена был центром галактики таланта, процветавшей в венецианском гетто в его время. Его выдающимся современником был Симха, или Симоне, Луццатто, представитель видной итальянской семьи Луццат-то, предки которой жили в Германии и носили фамилию Лаузиц. Одно время Симоне Луццатто возглавлял в Венеции собственную scuola, то есть синагогу. Возможно, его интересы не отличались такой разносторонностью, как у его более прославленного современника, тем не менее он был наделен более глубоким интеллектом и временами демонстрировал в своих взглядах дух поистине современный.

Родившийся в Венеции в 1583 году, он получил классические знания по иудаизму у известнейших итальянских раввинов своего времени; в то же время его опубликованные труды доказывают: Луццатто, по обычаю своего времени, получил и блестящее светское и классическое образование. Уже в 1604 году, когда ему едва исполнилось 12 лет, он заслужил доброе имя благодаря своей раввинской учености. Его мнения цитировали с почтением, а два года спустя он впервые издал печатный труд, опубликовав пространный ответ на сложный вопрос о ритуальных омовениях в Ровиго, который привлекал внимание всех величайших умов того времени. Тогда, несмотря на юный возраст, в Венеции его уже называли «рабби», то есть раввином или учителем. В таком качестве он и прожил до конца своих дней; его подписи, наряду с подписями Леоне да Модены и других, было достаточно для одобрения многих трудов, изданных в Венеции того времени. Судя по всему, материальное положение Симоне Луццатто, в отличие от его выдающегося современника, позволяло ему не извлекать прибыли из своего духовного призвания.

После смерти Леоне да Модены Луццатто, по праву старшинства, очутился во главе венецианского раввината. Помимо нескольких скудных деталей, нам очень мало известно о его жизни. Исключение составляет диспут с раздраженным внуком Модены, Исааком Леви. В его знаниях сомневаться не приходится. Иосиф Дельмедиго хвалил его математические познания. В трудах его ученика-отступника, Джулио Морозини, он предстает человеком прямым и откровенным, отличавшимся необычным свободомыслием и свободой слова. Его как талмудиста с почтением цитировали многие величайшие авторитеты того времени.

Однако все его опубликованные отдельные труды выходили в свет на итальянском языке. В 1639 году он написал Discorso circa il stato degli hebrei, политический трактат, который по духу напоминает апологетическую литературу XIX века. Он отстаивает терпимость по отношению к евреям, особенно в Венеции. По его мнению, такая терпимость способствует развитию торговли; приводит он и другие доводы. Автор подчеркивает, что антиеврейские настроения распространены только среди представителей высшего класса и церковников и совершенно отсутствуют «в низах», для которых соседство евреев сулит много преимуществ. Он выказывает редкую беспристрастность и не воздерживается от того, чтобы привлечь внимание к менее приятным чертам своих соплеменников. Но прежде всего он демонстрирует близкое знакомство с общей политической обстановкой своего времени в сочетании с предвосхищением принципов политической экономии. Его труд в свое время привлек такое внимание, что на него с почтением ссылаются в нескольких произведениях с той и другой стороны, а три года спустя один римский священник счел необходимым опубликовать ответ.

Вторая его книга, «Сократ» (Венеция, 1651), посвящена дожу и сенату. Книга начисто лишена сектантского духа; автор демонстрирует уровень общей культуры, которой тогда было пропитано венецианское гетто. Луццат-то намеревался доказать, что человеческий Разум бессилен, если ему не сопутствует Откровение. Этот постулат вкладывается в уста самого Сократа, который излагает его в виде басни. Разум, заключенный в тюрьму Власти, взывает к Дельфийской академии об освобождении. Обвинители, Пифагор и Аристотель, утверждают: если Разум освободить, он неизбежно будет распространять ошибки. Поэтому просьбу уже собираются отклонить, когда вмешивается сам Сократ и предлагает сочетать Разум и Откровение, чтобы одно сдерживало другое. Предложение принимают; и при таком условии Разум снова выпускают на свободу. В этом труде нет ничего специфически еврейского, кроме имени автора. Тем не менее можно сказать, что благодаря беспристрастной защите свободы человеческого разума сочинение это демонстрирует чисто иудейскую концепцию.