Уилбур Смит - Голубой горизонт

– Я там ничего не трогал, – сказал он.

Они увидели, что он говорил правду. Дориан взял бортовой журнал «Арктура» и другие документы. В закрытом ящике стола он обнаружил личные бумаги и дневники сэра Гая.

– Это даст мне очень ценные сведения о деятельности брата, – с мрачным удовлетворением сказал Дориан, – и о его делах с Заяном аль-Дином и Ост-Индской компанией.

Потом они снова поднялись на палубу и сломали печати на люках главного трюма. Подняли одну крышку и спустились. Внизу они обнаружили огромное количество мушкетов, сабель, наконечников копий, все новое, еще не использованное, в смазке. Было также несколько тонн пороха и снарядов, двадцать легких пушек и другие военные припасы.

– Достаточно, чтобы начать войну или мятеж, – сухо заметил Дориан.

– Что и было целью дяди Гая, – согласился Мансур.

Часть припасов пострадала от морской воды. Очистка трюма заняла очень много времени, но наконец они добрались до самого дна, однако там не оказалось ни следа обещанного Верити золота.

Мансур выбрался из жаркого зловонного трюма и пошел искать Верити. Та была в своей каюте. Он остановился у входа. За короткое время она восстановила в каюте порядок и чистоту. Сама Верити сидела за столом под окном в потолке каюты. Она больше не была одета, как сирота, в его слишком большую для нее одежду. На ней было свежее голубое платье из органзы, с широкими вверху и суживающимися книзу рукавами. Шею украшало великолепное жемчужное ожерелье. Верити читала книгу в драгоценном переплете с отделкой серебром и делала заметки в другом толстом томе, переплетенным в кожу. Мансур видел, что страницы этого тома исписаны ее мелким, четким, изящным почерком. Верити посмотрела на него и улыбнулась:

– Ах, о великий, вы смогли уделить мне немного внимания? Какая огромная честь!

Несмотря на разочарование, вызванное пустотой трюма, Мансур смотрел на нее с восторгом.

– У меня нет ни тени сомнения, что ты самая прекрасная женщина, какую мне приходилось видеть, – сказал он благоговейно. В такой оправе она казалась подлинной драгоценностью.

– В то время как вы, сэр, ужасно потны и грязны. – Она рассмеялась. – Но я уверена, вы пришли не для того, чтобы это услышать.

– В трюме нет ни одной монеты, – запинаясь ответил он.

– А вы пробовали заглянуть под половицы? Или следует говорить «под палубу»? Я немного плаваю в этих морских терминах, если вы простите мне каламбур.

– Дорогая, с каждым часом я люблю тебя все больше, – ответил он и побежал в трюм, по дороге скликая плотников.

Верити ждала. Стук в трюме неожиданно прекратился, и она услышала скрип высвобождаемых бревен. Тогда она отложила «Рамаяну» и поднялась на палубу. Прошла к открытому люку. Она успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как почтительно извлекают из тайника под палубой первые ящики. Ящики были такие тяжелые, что поднимать их пришлось Мансуру и пяти крепким морякам. Когда один из плотников приоткрыл крышку, из щелей полилась морская вода, потому что ящик затопило, когда корабль попал на рога Обманщика.

Мансур приподнял крышку. Послышались удивленные и восторженные восклицания. Прежде чем все столпились вокруг и закрыли ей обзор, Верити сверху разглядела блеск чистого золота. Но она смотрела на обнаженную спину Мансура. Мышцы его лоснились от пота, и, когда он наклонился и взял в руки золотой брусок, она увидела медные волосы у него под мышками.

Вид золота нисколько ее не волновал, а вот его тело волновало. Она почувствовала незнакомое тепло в паху, чувство, словно там все растворяется, тает, и, чтобы спастись от этого ощущения, ей пришлось вернуться к книгам. Но это нисколько не помогло. Приятное тепло становилось только сильней.

– Ты стала похотливой бесстыдницей, Верити Кортни, – строго прошептала она, но этому строгому тону противоречила легкая довольная улыбка.

Из трюма «Арктура» Мансур и Дориан извлекли пятнадцать ящиков золота. А когда взвесили, обнаружили, что, как и говорила Верити, в каждом был лакх рупий.

– Мой отец очень педантичный и аккуратный человек, – объяснила Верити. – Первоначально золото ему доставляли из сокровищниц Омана и Константинополя в золотых монетах самых разных дат, империй и номиналов, а также в стержнях, брусах и в виде золотой проволоки. Отец все это расплавил и отлил в стандартные слитки весом в десять фунтов, поставив на каждом слитке свой герб и пробу чистоты металла.

– Огромное состояние, – сказал Дориан, когда ящики были перенесены в трюм «Мести», где им предстояло находиться под его личным присмотром. – Мой брат был богатым человеком.