Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Эту постройку — лишенную окон, с крышей из пальмовых ветвей — Дэниел Армстронг сложил собственными руками из тесаного песчаника почти десять лет назад, еще работая младшим егерем в Управлении национальных парков. С тех пор строение превратилось в настоящий склад. Джонни Нзоу повернул ключ в тяжелом навесном замке и распахнул двери из тикового дерева, в изобилии произрастающего в местных лесах.

Джонни, старший смотритель Национального парка Чивеве, когда-то работал у Дэниела в качестве следопыта и носильщика ружей; тот в свою очередь во время бесконечных привалов, при свете костра учил смышленого юношу из племени матабеле читать, писать и бегло говорить по-английски.

Дэниел одолжил Джонни деньги на заочное обучение в Университете Южной Африки, и молодой человек успешно окончил его со степенью бакалавра. Оба парня — черный и белый — вместе патрулировали просторы Национального парка пешком или на велосипедах. Дружба, родившаяся в буше, оказалась сильнее многих лет разлуки. Дэниел заглянул в темное чрево склада и тихо присвистнул: — Да, Джонни, ты тут времени зря не терял.

Склад был по самую крышу набит слоновой костью — богатством на многие тысячи долларов. Джонни искоса взглянул на Дэниела, словно испугавшись неодобрения со стороны друга. Однако он нисколько не сомневался, что Дэниел понимает суть проблемы ничуть не хуже его самого. Тем не менее разговор предстоял весьма неприятный, и он уже скорее по привычке приготовился натолкнуться на отвращение и враждебность.

Но вопреки его ожиданиям, Дэниел просто обернулся к оператору и спросил: «Как насчет света? Нам нужны очень качественные кадры». Оператор с тяжелыми аккумуляторами на поясе, с мощной лампой в руках не без труда протиснулся внутрь. Щелкнул выключатель, и целые штабеля слоновой кости осветились резким, голубовато-холодным светом.

— Джок, давай за нами по всему проходу, — велел Дэниел оператору.

Кивнув, тот приблизился, придерживая на плече массивную, поблескивающую видеокамеру «Сони». Оператору перевалило за тридцать. На нем только шорты цвета хаки и открытые сандалии — больше ничего. От зноя, палящего по всей долине Замбези, его голая загорелая грудь блестела от пота. Из-за длинных волос, перехваченных сзади кожаным шнурком, он скорее смахивал на рок-звезду, чем на талантливого телеоператора.

Дэниел двинулся вдоль рядов сложенных друг на друга бивней, Джонни Нзоу последовал за ним.

— Для того чтобы добыть кость — живое белое золото, — начал Дэниел, — человек вот уже две тысячи лет охотится на слона. Еще лет десять назад на Африканском континенте насчитывалось более двух миллионов этих величественных животных. Стада слонов казались неисчерпаемым источником — его оберегали и регулировали, им пользовались, пока… пока не наступили ужасные, трагические перемены. За последнее десятилетие уничтожили почти миллион слонов. Просто уму непостижимо, как это допустили. Чтобы разобраться в причинах трагедии, мы и приехали в этот заповедник; нам предстоит ответить на вопрос, почему это произошло, и как слоны, которых теперь смертельная опасность подстерегает на каждом шагу, могут быть спасены от уничтожения.

Он посмотрел на Джонни. «Рядом со мной — Джон Нзоу, главный смотритель Национального парка Чивеве, представитель нового поколения защитников африканской природы. Кстати, имя „Нзоу“ на языке народа шона означает „слон“. Впрочем, Джон Нзоу связан со слонами не только своим именем. Работая смотрителем, он отвечает за целые стада слонов — самых больших и здоровых на всем Африканском континенте».

— Скажите, смотритель, сколько бивней хранится на этом складе Национального парка Чивеве?

— В настоящее время здесь почти пятьсот бивней, точнее, четыреста восемьдесят шесть, средний вес каждого около семи килограммов.

— На международном рынке цена слоновой кости колеблется в пределах трехсот долларов за килограмм, — продолжал Дэниел, — так что бивней здесь более чем на миллион долларов. Откуда у вас столько слоновой кости?

— Ну, часть — бивни мертвых слонов, часть конфискована нашими егерями у браконьеров. Однако в основном кость поступает к нам после вынужденной отбраковки.