Марк Твен - Том Сойер за границей

сердце разорвется, если она это услышит.

Том с изумлением поглядел на Джима, но ничего не ответил, а Джим продолжал:

- Масса Том, откуда взялись люди в Сент-Луисе? Их создал господь бог.

Откуда взялись люди здесь, где мы сейчас находимся? Их тоже создал господь

бог. Разве все они не дети божьи - и те и другие? Ясно, что да. Почему же

он создал такую дискриминацию?

- Дискриминация! В жизни не видывал подобного невежества. Никакой тут

дискриминации нет. Вот, например, он создал тебя и еще кое-кого из своих

детей черными, а всех прочих белыми. Так как же ты это назовешь?

Джим понял, что крыть ему нечем. А Том и говорит:

- Вот видишь, он устраивает дискриминацию, когда ему вздумается. Но только

тут дискриминацию устроил не бог, а человек. Господь бог создал день, и он

создал ночь, но время изобрел не он, и не он распределил его между разными

местами. Это сделал человек.

- Неужто, масса Том? Неужто это человек сделал?

- Разумеется, человек.

- А кто ж ему позволил?

- Никто. Он и не спрашивал вовсе.

Джим на минутку задумался, а потом произнес:

- Да, тут уж я молчу. Я бы так рисковать не стал. Есть же такие люди,

которые ничего не боятся. Идут себе напролом и плюют на все. Выходит, что

повсюду всегда на час разница, масса Том?

- На час? Ничего подобного! На каждый градус долготы разница в четыре

минуты. Понятно? Пятнадцать градусов дают час, тридцать - два часа, и так

далее. Например, когда в Англии уже вторник и час ночи, то в Нью-Йорке еще

понедельник и всего восемь часов вечера.

Джим немного отодвинулся от Тома, и по всему видно было, что он обижен. Он

сидел на своем ящике, покачивая головой, и что-то бормотал про себя. Я

подошел к нему, погладил его по колену, приласкал. Мало-помалу он

успокоился и говорит:

- Чтоб масса Том мог такое сказать! Вторник в одном месте, понедельник в

другом, и все это в один день! Гек, здесь, наверху, не место для шуток.

Два дня за один день! Как это ты засунешь два дня в один день? Разве можно

засунуть два часа в один час? Или засунуть двоих негров в шкуру одного

негра? Или влить кувшин виски в маленькую кружку? Нет, сэр, ничего у вас

все равно не получится. Послушай, Гек, а вдруг этот вторник пришелся на

новый год? Выходит тогда, в одном месте новый год, а в другом еще старый,

и все это в одну и ту же минуту? Чушь несусветная - вот что это такое! Не

могу я этого вытерпеть, не могу я слушать, когда такое говорят.

Тут он весь как задрожит, посерел прямо, А Том ему говорит:

- Да что с тобой? В чем дело?

Джим с трудом отвечает:

- Масса Том, ведь вы пошутили, правда? Ведь не бывает же такого на самом

деле?

- Нет, я не шучу, так оно и есть.

Джим снова затрясся и говорит:

- Тогда, значит, если на тот понедельник придется светопреставление, то в

Англии его вовсе не будет и мертвые не встанут из могил. Не надо нам туда

ехать, масса Том. Пожалуйста, поверните эту штуку обратно, я хочу быть

там, где...

В этот самый миг мы вдруг увидели такое, что сразу вскочили, забыв обо

всем на свете, да так и застыло, вытаращив глаза.

Том промолвил:

- Да ведь это... - тут у него даже дух захватило. - Провалиться мне на

этом месте! Да ведь это океан!

От таких слов у нас с Джимом тоже дух захватило. Стоим мы все как

окаменелые, но зато счастливые, потому что никто из нас ни разу не видал

океана и вовсе даже никогда не надеялся увидеть. А Том все приговаривает:

- Атлантический океан. Атлантика. Вот это здорово, нечего сказать! Это он,

и на него смотрим мы. Мы, а не кто-нибудь! Прямо не верится, до чего

здорово!

Потом мы увидели густую тучу черного дыма, а когда подлетели ближе, то

поняли, что это город. Ух, и городище же это был! С одного боку тесно в

ряд стояли корабли... "Уж не Нью-Йорк ли это", - подумали мы и принялись

судить да рядить, но не успели оглянуться, как город уже ушел из-под нас и

унесся назад, а мы очутились прямо над океаном, и штормовой ветер со

страшной силой помчал нас вперед. Тут мы сразу опомнились, скажу я вам!

Кинулись мы на корму, подняли крик и стали умолять профессора повернуть

обратно, высадить нас на землю и отпустить к родным, - ведь они так о нас

беспокоятся, а если с нами что-нибудь случится, то могут просто помереть с

горя; но он выхватил свой пистолет и погнал нас назад. Пришлось нам

воротиться на прежнее место. Знал бы кто, каково нам было!

От земли теперь осталась одна тоненькая полоска вроде