Джефри Триз - За Хартию

А вот неизвестный выходит из темной конюшни. Вот он вывел лошадь...

Том поднял пистолет:

- Стой! Или буду стрелять!

А в следующую секунду он чуть не выронил пистолет от удивления, от горького удивления: в свете луны он узнал Беньовского.

Поляк тоже был ошеломлен, но первым пришел в себя.

- Не шуми, только не шуми, - проговорил он добродушно, будто уговаривая, и улыбаясь при этом своей знакомой беззаботной улыбкой. - Ты можешь разбудить весь народ.

- А именно этого ты боишься, - отпарировал Том. - Но я и один с тобой управлюсь. Ты сам научил меня стрелять. Спасибо тебе, но, если ты пошевелишься...

Беньовский пожал плечами и облокотился спиной о дверь конюшни.

- Почему вдруг такие игры, друг мой Том?

- Потому что ты шпион и предатель. У нас есть доказательства.

Пленник беззвучно рассмеялся: вся эта история, по-видимому, его забавляла, не больше.

- Очень ошибаешься, мой мальчик. Ведь я тоже подстерегаю шпиона.

Теперь смешно стало Тому:

- Похоже на правду. Только зачем седлать для этого лошадь?

Беньовский с любовью потрепал по шее своего скакуна.

- Нам с Соболем уже не раз приходилось трудиться по ночам, - ответил он галантно. - Я кавалерист, без моего друга я беспомощен. А кроме того, шпион может попытаться удрать.

- Он попытался, - поправил Том с иронией, - но...

- Брось пистолет, дурачина! - послышался сзади голос,

Том резко повернулся, забыв на секунду о своем пленнике. К счастью, это был Оуэн.

Глаза Оуэна возбужденно блестели, он задыхался от быстрого бега и волнения.

- Это не Беньовский. Это Саймон Гонт. Он отослал сегодня с мальчишкой записку хозяину гостиницы в Лланвихангеле, а всем известно, какой это человек: всегда был против чартистов и заодно с полицией. Легко догадаться, что написано в записке.

- Правильно! - воскликнул Беньовский, хлопнув себя по бедру. - Ловко сработано, Оуэн, мой мальчик! Это последнее звено в цепочке доказательств. Последнее, его-то как раз и недоставало. Я так и думал, что это Гонт, только не был уверен. А уж сейчас мы с ним потолкуем.

- Сейчас?

- Сию минуту. Пека он не натворил новых подлостей. Идите следом за мной.

Бесшумно, как тени, они прокрались в дом, потом - по лестнице, потом - по коридору, заставленному вещами,- не задеть бы чего-нибудь. У дверей торчали вешалки - не зацепиться бы! Но вот и дверь его комнаты. Беньовский стал тихо приотворять ее, сантиметр за сантиметром, затем прыгнул внутрь, как пантера.

Кровать пуста. Комната - тоже. Луна освещала застланную постель. Не видно было ни шляпы Гонта, ни его куртки.

Беньовский подошел к окну и распахнул его. Мальчишки тоже высунули головы наружу, но на дороге, светившейся под луной, как шелковая лента, - ни души.

- Посмотрите!

Оуэн схватил Беньовского за руку и указал вправо; на серой стене дома едва различимо светилось окно.

- Чья это комната? - прошептал поляк.

- Доктора.

- Идемте.

Так же бесшумно они опять прошли по черному коридору. Быстрым движением Беньовский распахнул дверь, и все трое ворвались в комнату.

На сундуке стоял фонарь, и при его свете они увидели в постели маленького аптекаря, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту; только отчаянные его глаза говорили, что он жив и в сознании. Возле доктора, отделенный от них кроватью, стоял человек и поспешно засовывал в сумку какие-то бумаги.

- Попался! - прорычал Беньовский, бросаясь вперед и огибая кровать.

Мужчина выпрямился, и они увидали лицо Гонта, желтое в лучах фонаря, желтое от страха. Мгновенным движением Гонт сунул бумаги в карман, подбежал к открытому окну и выскочил наружу. Они слышали, как загремела черепица на крыше амбара под окном, потом раздался мягкий удар о землю.

Остановите его! - проговорил Таппер, когда они вынули кляп из его рта. - У него полный список руководителей мятежа! Он все доложит правительству,

Перезвон копыт, черная тень в лунном свете.

Пистолет Тома прогремел в ночной тиши, и они слышали, как пуля ударилась в стену.

- Лошадей! - закричал Беньовский. - Будь он проклят, он взял моего Соболя! Но мы его...

Конца фразы никто уже не слышал. Поляк ринулся в коридор, шаги его загромыхали вниз по лестнице. Оба мальчика последовали за ним мимо заспанных мужчин, отворявших двери, чтобы узнать, в чем дело.

Лошади не спали; они переминались с ноги на ногу в своих стойлах. Беньовский проворно оседлал одну из них. Оуэн отстал от него на минуту, не более, но Том, непривычный к сельской работе, провозился долго. Когда он наконец выехал на дорогу, беглец и преследователи уже скрылись.