Владимир Файнберг - Завтрашний ветер

Я б ей дал «лягушку»! Только очень не хотелось сей час реку переплывать. Долго. Мать с минуты на минуту на берег прибежать может.

— Перевези на второй остров, — говорю.

— А чего это ты опять натворил? — Всё ей интересно знать.

— Перевези, просят! Всё равно зря катаешься!

— А почему это ты со мной, мелюзга, на «ты» разговариваешь?! Мне восемнадцать лет!

Я‑то знал, что перевезёт. Я ещё маленьким пацаном был. В первом классе учился. А она в седьмом. И нас обоих из классов выгнали. За что её — не знаю. А меня за то, что под парту залез, не хотел на уколы идти. Мы тогда сели в школьном дворе на лавочку, и она про каких‑то мальчика и девочку стала рассказывать, которые совсем маленькими сделались и на стрекозе улетели… Потом мне укол всё‑таки всадили. Но с тех пор Наташка меня всегда за вихор дёргала, когда видела, и часто всякими пирожками угощала. Или бутербродами. Но на «вы» её называть— как бы не так! Каждый может вырасти! Что ж, из‑за этого всякого на «вы» называть?!

Я проситься больше не стал, шагнул в реку. Прошёл несколько шагов, потом, как был, — в штанах и майке — ухнул в воду и поплыл к яхте.

— Дурной! — закричала Наташка. — Я бы сама к тебе причалила!

Да уж причалила бы! У самой яхта ещё от буя не отвязана.

Я ухватился руками за корму, перевалился в яхту, перешёл на нос, взялся за цепь и начал тащить её на себя. Яхта подтянулась к железному бую, который покачивался на воде, как большая красная пробка.

Цепь была продета в скобу на буе и замкнута на тяжёлый замок.

Только я взял из Наташкиных рук ключ и вставил в замок, как на берегу показалась мать. Всё‑таки успела обежать вокруг гостиницы, спустилась по лестнице и пришла сюда через пляж.

— Валерка, змей! Вернись сейчас же! Не пойдёшь — хуже будет!

А я лежу на носу яхты. Одной рукой за буй придерживаюсь, другой ключ в замке поворачиваю. Никак не могу отпереть. Заржавело.

— Слышь, Валерка, хуже будет! Иди на берег!

Ну вот! То «не являйся», то «вернись»!… Всё одно выпорет.

Замок щёлкнул. Отперся. Цепь из скобы выскользнула. Яхту сразу ветром от берега понесло.

Тут Наташка сообразила, крикнула матери:

— Здравствуйте, Ефросинья Васильевна! Как живёте?

Мать заметалась по берегу.

И мне её почему‑то жалко стало. Так и станет она сейчас рассказывать этой Наташке, как живёт!

Я сунул Наташке верёвку от паруса, сам сел на руль, а ветер сегодня дул ровный, и мы бесшумно понеслись от берега поперёк реки, только вода под килем стеклянно позванивать стала.

Я всё оглядывался на берег.

Мать оставалась там совсем маленькая. Всё меньше и меньше. Она уже не ругалась. А только стояла на берегу.

Наташка, пока мы плыли к острову, всё приставала, как да что, а я помалкивал. К острову правил.

Стану я рассказывать, что случилось! Как же! А мамка у меня хоть и дерётся — она отходчивая. Потом варениками кормит. «Сычиха» да «Сычиха», а у неё ни отца, ни матери не было: отец убит на войне с немцами, а мать тогда же от голода померла. У неё фото из газеты есть, как она с такими же девчонками, как Наташка, на железной дороге шпалы носит. В ватниках. Чумазые все. А Наташка вон какая красивая и чистая, в белых брючках! Стану я ей рассказывать!

Посередине реки мы чуть в баржу с углём не тюкнулись. Это из‑за меня. Я на руле сидел. Задумался… Спасибо, капитан посигналил.

У нас река здесь после плотины ГЭС на два рукава разбивается. Один рукав главный, широкий–широкий, Казак. По нему мы и плыли на яхте. А другой намного уже, называется Гниловод. Между ними острова протянулись. Большие и маленькие. Говорят, эти острова до самой дельты, до моря тянутся, только их ещё больше становится. Сотни, а может, тысячи штук.

А ещё говорят, на некоторых из этих островов есть даже свои озёра и речки! Не знаю. Я дальше третьего острова вниз не плавал. Это далеко — обратно, если на вёслах, с утра до ночи грести нужно. Ведь против течения… Я там только раз был, когда со школой в поход ходили. В прошлом году. Не интересно было. Костёр разводили. Картошку пекли. А я её и так пеку. Рыбу ловили. Уха… Петь заставляли.

Сейчас я вёл яхту в пролив между первым и вторым островами. Это широкий пролив. Туда даже рейсовый пароходик ходит. Шесть раз в сутки. На том берегу Гниловода бетонный завод. Многие с нашего посёлка на работу ездят.