Тудора Аргези - Лирика

Я странствовал, настранствовался вволю,
Через границы шел к большому морю.
Со мной свирель и пес, мой страж надежный,
И острый нож, товарищ мой дорожный.
Ведь я отцом был издавна научен
Нож без ножон носить на всякий случай.

И я не зря в тебе остался бороздою.
Поспешностью тесним, прижат нуждою,
Я черенки привил колючкам и репью.
Земля, прими меня на грудь свою!

Блуждал я в мире деревом бездомным.
Но вдруг рождал я плод румяный и огромный,
И я бывал счастлив, когда он созревал,
От счастья молодел и тут же горевал.

И дерево мое, когда плоды вздымало,
Терпело боль в корнях, корнями изнывало.
Свет звезд чужих ловил ветвями я,
Но корни проросли в тебя, земля моя!

Навеки уходя, не позабудь
Из радостей своих чего-нибудь.
Возьми с собой и томики поэта,
Которые читаешь до рассвета,
Не оставляй и грусти той,
Что стелется над каждою строкой.
Котенка и щенка, края покинув эти,
Ты тоже не забудь. Ведь холодно на свете…
Малютка мама сказочной мечты,—
Сиротами не оставляй цветы.

А дружба остается, когда ты сам уже исчез,
И нет тебя, но, исчезая, ты начал вдруг расти, как лес.
Не упусти же часа,
Чтобы от праха твоего земля не отреклася.
Пусть из того, чем ты владел — будь это речь
иль камень,—
Останется хоть уголек, когда погаснет пламень.
Искусство! Я, дружа с тобой, испытывал мученья.
Ну что же, не щадить певца — твое предназначенье.
И потому, искусство, в любом хорошем деле
Твоя душа и имя себя запечатлели.
И в память дел подобных
Пусть люди помянут тебя в своих молитвах добрых.
Ведь без святого рвенья, и жалости, и пыла
Ты б доброй памяти людской себе не заслужило.
Но если твой огонь обманно был зажжен,
То все равно погаснуть должен он.

И наделен я телом прямым, как стройный стебель,
Тревожным, словно трепет, и легким, словно взмах,
И, устремленный в небо, но не бывавший в небе,
Я пробую пространство, качаясь на носках.

Должно, была задумка — и не пристало мешкать —
Мне дать дорогу к звездам, свои исполнить сны,
Ведь если сотворен я природой не в насмешку,
Тогда зачем от тверди ступни отделены?

Будь я к земле прикован корнями, как запретом,—
Подкошенный годами, я б рухнул на корню,
Негаснущую искру блуждающего света
Не гнал бы в бесконечность, как я сейчас гоню.

Ступаю по шипам я, по камню и железу,
Терплю искус полета, не мысля о конце.
Ведь для самой природы нелеп и бесполезен
Тот жемчуг, что искрится в захлопнутом ларце.

Ты помнишь ли, сосна, как пышно-величава
Была весна твоя и солнечная слава?
Как царствовала ты над небом и землей?
Ты помнишь ли, сосна, расцвет могучий свой?
Усталый сокол знал, свершая свой полет,
Что на ветвях твоих он сладко отдохнет.
Любила ты зверьков забавные проделки,
И в зелени твоей всегда ютились белки.
Быть может, помнишь ты, как, слышимый едва,
Твой шум подсказывал мне нужные слова?
Сплетала ты ветвей полуденные тени,
И тайну я постиг созвучий и сплетений.
Прекрасна ты была, как стройный кипарис,
И с музыкой твоей стихи мои слились.

С какой же это все ты вспоминаешь мукой!
Теперь ты мрачный столб, безжизненный, безрукий,
И соколы, кружась и свой ища приют,
В твоих мощах святых тебя не узнают.

Я был тобою избран, — отчего же
Теперь ты пожалел об этом, боже?
Меня своей любовью одаря,
Ты доказал, что сделал это зря.
Как часто, пред тобой склонив колени,
Я тосковал от страха и сомнений.
Твоей не понимая немоты,
Я умолял: — Откройся, — кто же ты? —
За этот грех, терзая и казня,
Ты осудил и мучаешь меня.
А жизнь моя, как и у всех, такая ж…
Я ждал, что ты поймешь меня, узнаешь.
Ужель за тот единственный вопрос
Мне столько мук изведать привелось?
Твой приговор не слишком ли тяжел?
Я жизни путь уже почти прошел.

Лицом к лицу стоим когда-то, где-то…
И твой закон считает жизнью это…
Быть Каином, Адамом — смертный грех…
Ты, как врагов, возненавидел всех.