Тудора Аргези - Лирика

Господь вокруг меня туманы распростер.
И был колодец мне, прорытый в вечность, дан,
Чтоб осушить его и одолеть туман.
Два дела трудные — единой цепи звенья,
И в них судьба моя и вечное спасенье.

— Устанешь от труда, — так говорил Господь,—
Поможет труд иной усталость побороть.
В подземной глубине от светлой высоты
Свой отдых радостный найдешь мгновенно ты.—
Похлопав по плечу, Господь ушел куда-то,
В просторы дальние, к багровому закату.
И я возликовал: Господь велик и вечен,
И вот я наконец им избран и отмечен.
Недаром помощь он и милость подает —
Не вспомнить и не счесть его святых щедрот.

В пустыне сумрачной, среди сухих равнин,
По воле Господа остался я один.
Не знал я отдыха, настойчиво трудясь.
Надежда светлая в душе опять зажглась.
А милосердный бог со мною не был рядом,—
Наверно, он ушел к другим, далеким чадам.
Его владения без края и конца,
И всюду ждут его раскрытые сердца.
Спешит он одарить людей своим приходом
И указать пути и цели всем пародам.

Теперь, вооружась, работать я начну,
Чтобы подняться ввысь, спуститься в глубину.
Но небо скрыл туман. Колодца узкий конус
Уходит в черноту, в загробную бездонность.
Туман сгустившийся киркою рвать придется,
А воду вычерпать наперстком из колодца.
Колодец осушу, туманы упадут,
И я уйду домой, когда закончу труд.

Работа трудная, на долгие недели,
Но, дело завершив, приду к желанной цели.
Работать день и ночь готов без остановки,—
В колодец опущу упругие веревки.
Я сделаю туман бесформенный и мглистый
Цветными нитями и пряжей серебристой.
Их блеск сверкающий я сразу превращу
В ковры и в кружево, в косынки и в парчу.
Тумана грозного раздвинув мрак кромешный,
В бессмертье загляну, увижу край нездешний.
И к богу я приду, и так скажу: «Мой бог,
Что ты предначертал — я все сумел и смог.
Быть может, подвиг мой достойно оценя,
К свершенью новому ты призовешь меня?
Очей я не сомкну, усталость поборов,
И звезды стрелами я поразить готов».

Бадью дощатую я погрузил в провал
И долгие года ее обратно ждал.
Но вот, скользя в руках, веревки что-то тянут,—
Бадья пришла пустой… За что я так обманут?
Напрасны тяжкие и долгие труды,
Уста не освежить прохладою воды.
Хотел я мглу прорвать, но каменной стеной
Туман, закостенев, стоял передо мной.
Но кто же договор нарушил, наконец,—
Ничтожный человек иль бог, его творец?
Глупца безумного едва ли мы найдем,
Чтоб с ветром дрался бы. Я был таким глупцом.

И вот доныне я не понял, не постиг,—
Кто ж обманул меня из двух моих владык?
Кто, дьявол или бог? Молчи, душа, — в ответ
Тебя лишь кара ждет — и горечь новых бед.

Как витязь в сказке, ветер оседлав,
По всей земле промчался я стремглав,
Но, круч достигнув, окаймленных бездной,
Познал, что штурмовать их бесполезно.

Слепые звезды звали досветла
Наверх меня, а бездна вниз влекла…
И вновь прошел я степи и пустыни,
Но так и не достиг твоей твердыни.

Я шел, я полз, искал я отзвук твой
В стихах, в глаголах, в каждой запятой.
Мне думалось: узрев мои старанья,
Ты снизойдешь хотя б из состраданья.

Всю жизнь склонить тебя к беседе тщусь,
Ты ж от меня скрываешься, как трус.
Чуть дверь твою нашли мои моленья,
А там замки, засовы, загражденья…

Разбить их, растоптать, в песок дробя?
Но нет, я понял: я начну с тебя.

Как средь лиственных факелов летом,
Солнце пусть на душе пробудится,
И пронзит меня праздничным светом,
И качнет в колыбели, как птицу.

Пусть роса увлажнит мои травы,
Миром их умастит благовонным,
Аромат его чистый на славу
Пусть омоет их ветром влюбленным.

Дождь, разрушил я плоть мою — землю,
Что из зерен пробилась сквозь землю.

Ель, сомкни поскорей свои корни —
Пусть не будет счастливее братства.
Пусть не будет смолы чудотворней
Смол тепла моего и богатства.

Не щадите меня. Я без страха,
Я спокойно пойду к вам в неволю.
Мотылек, ты сотки мне рубаху,
Скрой от лунных лучей меня, поле.

Что со мною? О, долго ль еще мне
Через реки и горы влачиться?
Нет. Мое существо все огромней,
Дайте срок — и оно возродится.