Array Имруулькайс: Любовная лирика классических поэтов Востока

Я не скрываю чувств. И что ж — хочу тебя обнять, —
Мои объятья разорвешь своим запретом ты!

Опять Недим в огне, в жару. Кто силу отобрал?..
И лишь бутылка на пиру кивнет, что это ты!

И если та, со взором пери,
не даст отпора, — не беда!
И если ты приходишь к цели
не слишком скоро, — не беда!

Не лицемерен будь, а кроток,
не бойся рук своих, захид:
Пускай в них кубок вместо четок, —
не прячь же взора, не беда!

Твоя красотка — не притвора,
она нежна и горяча.
Печально плакать от укора,
а от задора — не беда.

Ты свой бокал наполни трижды.
А коли не достанет сил
К нему припасть в четвертый — ишь ты! —
в том нет позора, не беда!

В начале праздничной недели
свиданья будет ждать Недим.
Пускай порой приходишь к цели
не слишком скоро, — не беда.

В час предрассветных, поздних грез
как смятена душа моя!
Арканами любимых кос
оплетена душа моя.

Я дал зарок не пить вина,
пока сезон цветенья роз.
Душа одобрила зарок.
Но как грустна душа моя!

Легко ли ей внутри меня!
И думать страшно мне о том,
Какого пыла и огня
опять полна душа моя.

Не я ль «Не пей!» и «Не люби!» —
твердил тебе день ото дня?
Куда же ты теперь опять
устремлена, душа моя?

В моем ты теле — главный гость.
Тебе так рада эта плоть,
Где меж рассудком и тобой —
всегда стена, душа моя.

Когда влюбленный караван
любовный совершает хадж,
Светильником в сплошной туман
ты зажжена, душа моя.

Отнять сей кубок не спеши.
Тобой научен пить любовь,
Пусть пьет Недим и от души,
и допьяна, душа моя!

От этих прядей стал я пьяным,
глухим, незрячим стал теперь.
Твоих волос златым човганом
навек захвачен я теперь.

Пройдись лужайкой. Шаг твой долог —
ты выступаешь, как павлин.
Я стал рабом твоих прогулок,
для всех утрачен я теперь.

Как сладок смех твой, дорогая.
Твой смех — страна Сахаристая,
И я здесь — в роли попугая,
увы, что значу я теперь?

О госпожа, ко всем ревную
тебя на праздничном пиру,
И ревность, может быть, смешную,
уже не прячу я теперь.

О госпожа, пройдешь ли мимо?
Недим прождал весь третий день.
«Приди и посети Недима!» —
зову и плачу я теперь.

Как в силок, поймала жизнь мою,
завивая локон, ты.
О, в тебе колдунью узнаю —
так играешь роком ты!

Плавность ног подобна серебру,
хрусталю — прозрачность рук.
Мне ли кравчим быть на том пиру,
где поводишь оком ты!

Хоть пора меджнунов и прошла,
но еще жива газель:
Всю науку взглядов превзошла
по ее урокам ты.

Не хочу меж роз бродить без сна —
далеко мой кипарис.
Ты — слеза! По праву рек вольна
разорвать с истоком ты.

Твой язык куда бедней, чем стать.
Но каков полет ресниц!
Сто дестанов можешь рассказать
этим дивным слогом ты.

Ты идешь, как плавная вода,
чуть качаясь и светясь,
И смотрящим кажется тогда,
что сестра потокам ты.

О перо! Откуда эта прыть,
что за стих такой нашел,
Что смогла Недима опьянить,
словно буйным соком, ты!

Взгляни, какая плавность в стане,
взгляни, тебе я говорю.
Ее уста сокрытой тайне —
сродни, тебе я говорю.

И так на кубке эти губки
легки, что он не чует их.
Но сердцу говорю: «Помедли!» —
«Повремени!» — я говорю.

Я лишь поэт. Сказать по чести,
не так уж мил мне тонкий стан.
Но это из боязни лести —
для болтовни я говорю.

Я ей хотел бы молвить слово,
но не в присутствии врагов.
«Уснут огни — мы с нею будем
одни!» — тебе я говорю.

Нет, с этой пери о Хисаре [111] Хисар — крепость в Турции.
и о прогулках умолчу:
На солнце — песни, ну, а мысли —
в тени, тебе я говорю.

Но так небрежно, так нарочно
кружатся локоны с висков!
И знак того, что все возможно,
они, тебе я говорю.