Array Имруулькайс: Любовная лирика классических поэтов Востока

Наряд жемчужный сбросив смело,
она направилась к воде —
Обнять серебряное тело
морской зефир явился вдруг.

Как будто в городе Капризе,
где женских прихотей базар,
Ах, продавец небесной выси
в толпе проныр явился вдруг!..

Следя за ней ревнивым взглядом,
ее я в зеркале нашел:
Она, как пери в кубке с ядом,
мне сквозь сапфир явилась вдруг.

Горе железной, несказанной,
дано расплавиться в луче,
В луче, которым осиянный
мне мой кумир явился вдруг!

Недим, ты весел? Отчего же?
Не оттого ли, что как свой
На пир беспечной молодежи,
на дивный пир явился вдруг?

А вдруг два сердца молодых
погибнут в пламени костра?
Не знал ты разве тех двоих,
что пали жертвою вчера?

Мне позабыть не довелось
лица под прядями волос…
Была пора лучей и птиц —
не гиацинтов ли пора?

Помилуй, отложи свой чанг,
пусть эти струны помолчат.
Смотри, красотки вышли в сад,
чтоб наловить сердец с утра.

Едва ль здесь нужен псевдоним.
Мой слог не спутаешь с иным,
И меж стамбульских остряков
распознавать меня пора.

В груди во дни былых времен
какой порыв я находил!
В ней не слова, но скорбный стон,
живой призыв я находил.

Моей любви пустынный брег
пустынным не казался мне:
Здесь и безумства полных рек,
и буйство ив я находил.

Сегодня встретилась весна:
ее тюрбан что гиацинт!
Но ливень кос в те времена, —
он так красив, я находил…

Ты о любви молил. И вот
вся улица мокра от слез, —
Я видел их, идя вперед,
поворотив, их находил.

Недим, влюбленный соловей.
ты замолчал, но почему?
Бывало в музыке твоей
любой мотив я находил!

О ты, чьи брови точно лук!
Не явишь даже и лица.
И после месяца разлук
ты даже не почтишь певца.

Клянусь Аллахом, не пойму:
в таком губительном огне
Что надо сердцу моему?
Не возрождаться ль без конца?

Где эта ночь и пляски дев?
О бубен, спутник прежних дней,
Не вспомнишь ли былой напев
и не ободришь ли сердца?!

Бокал вина, а не воды,
ужель не разрумянит щек?
Увы, неверной стала ты
на горе своего отца!

Зачем скрываешь ты от нас
ту ночь с красоткой, о Недим?
Тебя утешит твой рассказ
не хуже доброго винца.

Хочу забыться я, приди, разрушь мой грустный ад.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!
Уж легкий челн для трех персон давно наметил взгляд.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.

Бери от жизни все дары — таков его закон.
Вкусишь нектар эдемских струй — приносит радость он.
Увидишь, как живой водой дохнет на нас дракон.
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.

Гуляя там, где светлый пруд раскинул гладь свою,
Мы будем созерцать дворец, весь в кущах, как в раю.
Я то спою тебе газель, а то шаркы спою, —
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!

Небось тебя отпустит мать на пятничный намаз.
Небось судьба хотя б денек нам даст на этот раз.
Промчимся тайною тропой, нырнем в заветный лаз —
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад!

Нас будет только: ты да я, да с веслами певец.
Когда ж добьюсь я от тебя согласья двух сердец.
И тотчас прочь друзья, пиры! Вдвоем мы наконец!
Пора, мой тонкий кипарис, поедем в Садабад.

Весна! Великий пир цветов, мельканье их тюрбанов.
Стоят сверкающие дни, горят глаза тюльпанов.
С цветеньем роз ее лицо возникло из туманов…
Стоят сверкающие дни, горят глаза тюльпанов!

Земля — в румянце молодом. Она в смятенье кротком.
И гиацинты ей идут, как локоны красоткам.
А соловьи! Везде приют их золоченым глоткам!
Стоят сверкающие дни, горят глаза тюльпанов.

Султан идет на пир весны, — алмазом блещут росы,
Жасмины приняли вдоль стен почтительные позы.
И стонущему соловью, смеясь, шепнули розы:
«Стоят сверкающие дни! Горят глаза тюльпанов!»