Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

«О месяц, с поднебесной кручи
взгляни и счастье обрети!» —
Я это говорю все ночи,
все дни тебе я говорю.

Так ротик мал — дождусь ли слова?
Ее душа подаст мне знак.
Пока еще не все готово,
«Усни», — тебе я говорю.

О локон, гиацинт ли ты в садах дремоты? Кто ты?
Тюльпан, откуда пчелы мед уносят в соты? Кто ты?

О прядь, упавшая на бровь, невиданная прежде,
Ты друг небрежности простой? Иль плод заботы? Кто ты?

О взгляд шалуньи, пощади! Как ты жесток и меток!
Ответь, стрела ли ты любви, стрела ль охоты — кто ты?

О родинка, перчинки мрак на шее белоснежной,
Ты от рожденья сторож ей иль прихоть моды, — кто ты?

О нисхожденье с высоты, где губ сокрыта тайна!
Наклон ли милостивый ты? Иль баловство ты? Кто ты?

О цвет ланит ее! Ты кто: гвоздика или роза,
Или другой какой цветок — венец природы? Кто ты?

О речь Недима, ты права! Звучны твои повторы.
Не бульканье ль бутылки ты в часы зевоты? Кто ты?

Страшись той женщины жестокой:
убийства знак на ней найдешь.
Кинжал бровей ее не трогай:
кровь тех бедняг на нем найдешь.

Найдешь уловки и увертки,
намеки, взгляды и кивки,
Но что дано любой уродке,
но сердце как ты в ней найдешь?

Когда, вертясь в моих объятьях,
она как хочет вертит мной, —
То сад роскошных гиацинтов
ты возле губ моих найдешь.

Я ей не раб и не владелец.
Но эта ломаная речь!
Ты в ней найдешь и острый перец,
и сладкий мак ты в ней найдешь!

От этих рук спасенья нету.
И зря не верил я словам:
«Ты в них найдешь лишь меч кокетства
да стяг лукавства в них найдешь…»

Разбрызгана живая влага.
Так жаль фонтана красоты!
Зато взгляни на легкость шага —
ах, сколько благ ты в ней найдешь!

О деспот! Скрыта в нежной ткани,
нежна и грудь ее. Увы:
Не то ты в ней холодный камень,
не то чурбак ты в ней найдешь.

Недим клянется, что доныне
сего меча не обнимал!
Но тут же на его ладони,
попав впросак, ты кровь найдешь…

Тебе, как розе, — только смех.
Мне — только стон, как соловью.
И опьянеть — не смертный грех,
улыбку увидав твою.

Тебе нет нужды, госпожа,
писать фирман, что я твой раб.
Давно и преданно служа,
всю жизнь тебе я отдаю.

Я — шип, но что я сторожу?
Твоей же прелести цветок.
Я — прах, но мускусом дышу
в лелеющем твой след краю.

Да стань я пылью, и тогда
паду ли ниже? Ведь лежу,
К твоей поле прижав уста,
к ее узорному шитью.

О виночерпий мой, когда
бокал свой тянет и тюльпан,
Я, твоего ища суда,
молю быть добрым судию.

Ты говоришь: «Ну кем опять
так восторгается Недим?»
Кокетка! Да тебе ль не знать,
что я одну тебя пою.

Дотла! И ничего святого!
Да разве из неверных ты?
Ты целый мир спалить готова —
да разве из неверных ты?

Коварен взгляд, как у красотки,
как у красавца, тонок стан.
О ты, подобье божьей плетки,
неужто из неверных ты?

Так грудь твоя колышет мерно
пунцово искристый атлас!
Ты пламя красоты, наверно, —
неужто из неверных ты?

Но тайный вздох твой, — что он значит?
Вот на себе ты ворот рвешь.
Уж не душа ль, влюбившись плачет —
что если из неверных ты?

Кто называет дорогою,
а кто любимою тебя,
А я все думаю с тоскою:
наверно, из неверных ты?

Румянцем подожгла неровным
игра вина твое лицо.
Свеча ли на пиру любовном
иль в храме у неверных ты?

Восходит месяц в синей дали.
Тебе милы его черты!
Уж ты в него не влюблена ли?
Я знаю: из неверных ты!

Слыхать, ревнитель веры правой,
Недим попал к гяуру [112] Гяур, кафир — клички иноверца у мусульман. в плен.
Кто, как не ты, гяур лукавый, —
известно: из неверных ты!

Ресниц враждебные становья
войну задир явили вдруг.
Меж ними взгляд, чуть исподлобья,
как скорный мир, явился вдруг.