Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Ко мне Хафиз торопится, влюбленный,
Покрытый пылью пройденных дорог».

Искал я счастье, а нашел беду.
Пришла пора — в небытие уйду.

Впустую длятся медленные ночи
В тоске, во тьме, в бессоннице, в бреду.

Не принимает жалоб соловьиных
Глухая роза у меня в саду.

Душа и сердце учатся терпенью,
Хоть им уже давно невмоготу.

Тону в пучине, погружаюсь в бездну,
Не вижу дна, спасения не жду.

Храню обет молчания, смиряюсь,
Подвластен только божьему суду.

Ты, нежная, покинула Хафиза —
Все потеряю, но тебя найду!

Как хороша весна, как хороша!
Ручей в саду заговорил, спеша.

Вечнозеленый рай? Вода живая?
О них не сокрушается душа.

На рынке жизни время продается —
Товар слепого рока-торгаша.

Я выкупаю светлые минуты,
Чтоб их прожить, не каясь и греша.

Пусть невелик прибыток мой и скоро
Уйду в ничто, застыну, не дыша,

Но я свое вино еще не выпил
До дна из драгоценного ковша.

На волоске висят людские судьбы.
Ударит гром, вселенную круша.

Погибнут все — и праведник, и грешник,
Сгорят быстрей сухого камыша.

Успеешь ли, Хафиз, наполнить чашу,
Свое предназначение верша?

Мне вино куда нужней, чем хлеб.
Пить нельзя — на страже мохтасеб [74] Мохтасеб — мусульманский блюститель нравственности. .

Жажду, истомившую поэта,
Не отменит даже мохтасеб.

Пью с оглядкой, ночью, втихомолку —
Соглядатай-праведник свиреп.

Для него кувшин — источник яда,
А застолье хуже, чем вертеп.

Знаю: не вином — слезами, кровью
Мир упьется, жалок и нелеп.

Знаю: даже шаха переселят
В новое жилье — в холодный склеп.

Видишь сам, Хафиз, пора в дорогу —
Ты ведь не безумен и не слеп.

Весна явилась на рассвете в сад:
Тюльпаны дышат — листья шелестят.

Играет ветер лепестками розы.
Цветет рейхан [75] Рейхан — базилик, ароматное растение. — струится аромат.

Твои ланиты, пальцы, губы, кудри
Меня благоуханием томят.

Высмеивать влюбленного нетрудно
Гулякам, осадившим харабат.

Я — Ной в ковчеге посреди потопа.
Когда, господь, увижу Арарат?

Всевышнего напрасно умоляю —
Кто жаждет рая, попадает в ад.

Мой бог — моя любовь. У ног любимой
Мести губами пол я буду рад!

Мне тайны мирозданья недоступны —
И разум слаб, и затуманен взгляд.

И мой удел — земля, могильный саван,
А небеса всесильные молчат.

Весь этот мир — тюрьма, темница, яма,
Тоска и скука, теснота и чад.

Что, чернокосая? Ответь, какие
Мне бедствия нежданные грозят?

Хафиз! Не сетуй, торопись, блаженствуй,
Пока еще благоухает сад!

Мое вино искрится в чаше,
как солнце утром рано.
Лицо твое нежней и краше
расцветшего тюльпана.

Резвится ветер, беспокоя
твои густые кудри.
Примятая твоей стопою
трава — благоуханна.

Я без тебя во тьме, ты — полдень,
лучистое светило.
Я был печалью переполнен,
томившей непрестанно.

Меня сластями не кормило
безжалостное время.
Изведавшему горечь мира,
мне только ты желанна.

Я вынесу не хуже Ноя
удары провиденья —
Восстанет солнце надо мною
из мрака и тумана.

Моя жемчужина живая —
ты подлинное чудо.
Тебя добуду, не желая
подделки и обмана.

Я без тебя умру. Доверься
мольбе моей последней.

Приди! Ты у Хафиза в сердце
единственная рана!

Мне мудрец говорит, в пиалу наливая вино:
«Пей, другого лекарства от боли твоей не дано.