Алексей Горобец - А небо – уже в снегу…

Июль,
Распятый хлябью и жарой,
Отвергнутый и вписанный по новой,
Он стал для нас погибелью,
Голгофой
Любви,
Вернув и боль её, и зной.

И, припадая к прошлому, мы знали,
Что краток, иллюзорен наш возврат,
Что путь назад
Печальней во сто крат
Дорог, где мы друг друга потеряли.

Но был июль!..
И мы себя распяли –

На травных тех, крапивных простынях

Земли родной,
Где счастлив только страх…

С грехом бранись,
А с грешником – мирись
И не зови ему небесной кары.
Печален мир!
И общий грех наш старый
Печален, как осенний жёлтый лист.

И нет нужды приумножать страданья
Дерев, сжигая листья –
И мосты,
Где берега, заснежено пусты,
Сведут нас снова,
И ни я, ни ты
Не минем той Любови – той беды! –
Где ни смиренья нам, ни покаянья…

И ревности свирепые пираньи
Простят нас, обглодав до чистоты.

Кричит кикимора. Агукает кукушка.
На плёсе веселится водяной.
Через забор собачка-потаскушка
Собачится вовсю, и пёс цепной
К ней тянется, рыдает сам не свой,
И про любовь агукает кукушка.

О, жрица земноводная – лягушка!
Вопи своё, и комарьё в тоске
Пусть пляшет с водяным накоротке,
И глаукомно щурится избушка,
И стынет чайник,
И прикрыта вьюшка,
И отдыхает пахнущая стружка,
И спит сверчок в углу на верстаке

И крадется с кувалдой в кулаке
По свежим стружкам
Тихий Буратино.

Чуть-чуть любви,
Слегка тепла и света,
И вот они – осенние костры!

Листвы несметной путаная смета
Списала, разменяла бабье лето
На медь дождей,
На голый холод веток –

И ни прогляда нам,
И ни просвета,

Лишь травостоя жертвенный надрыв
Нас повторяет,
Веря до поры

В осенние дымучие костры…

Бетон и ржавчину опор
Трава и мох прикроют синие,
И утекут электролинии
По огородам за бугор.

И, как затёртых два рубля,
Нам сберегут в похмельной этике
Магистры чёрной энергетики
Заначку в два ведра угля.

Труба печная, дым в поля!..

И тишь да гладь в родной державе!
И сам собою гаснет спор
О вечной стуже, вечной славе,
О трын-травы дремучем нраве…

И негасимом нашем праве

На этот нищенский костёр
Любви,
Что тлеет до сих пор…

В близорукой,
Седой беспечности
Мы предвидеть никак не могли:
Астероид, осколок вечности,
Закрутился вокруг Земли.

И Земля вдруг сошла с орбиты,
И земное сошло с ума…

Мы, конечно, и жизнью биты,
И с судьбой далеко не квиты,
Но поверим – любовь сама
Расписала по траекториям
Звездопады, и что сума,
Что чума им теперь,
Что горе им,
Этим истовым, как зима,
Этим звёздным изгоям вечности,
Обречённым в холодной млечности,

Как и ты,
О любви лишь речь вести –

Без надежды
И без ума…

Куплю шалаш – недорого и срочно.
Продам – хоть на запчасти! – Мерседес.
Мы веруем во всё, что так непрочно…
А ты – грешна, светла и непорочна –
Всё чаще и всё злее смотришь в лес.

А жизнь легко играет мелочами,
Слюной и влагой застит нам глаза,
Чтоб мы, хватив любви, не различали,
Где стоп-сигнал, где газ, где тормоза.

И как-то невзначай да ненарочно,
Забыв асфальт, калеча Мерседес,
Я бьюсь о пни,
Я мыкаюсь окрест,
Чтобы найти
В твоём лесу чудес

Шалаш для нас –
Недорого и срочно…

Поверим в лучшее.
Возьмём да и поверим!
Как верит в тишину лесная чаща.
Как верит в борону больная пашня.
Как верит сам в себя твой день вчерашний.
Как старый трактор в травополье верит.

Поверим! –
И немереные будни
К медовым да кисельным берегам
Нас понесут, потащат, чтобы там
Мы голы-босы, прикрывая срам,
Тщету надежд обретши в полной мере,
Фанерой пролетели в стратосфере…

Поверим в лучшее.
Поверим – и забудем.

Как выстрадано практикой и опыт
Показывает – твой, да и всеобщий –
Довольствоваться лучше малым…
Впрочем,
Поторопись в любви своей – уж очень
Туманны дни, а ночи всё короче.