Алексей Горобец: Осень ветра

Ветер
Листает лежалые листья,
Перечитывает их воспоминания.
Вслух, негромко
Читает их сиротскую лирику.
Ворошит сено в примятом стогу:
Вместо золотой иголки –
Ржавый гвоздь.

Прелый запах увядшего лета,
Бездомной любви.

Осень ветра.

Что наша жизнь?
Игра?..
Вот тут-то
И начинаются труды,
Когда нам шахматный компьютер
Судьбы
Раскручивает круто
Свои забойные ходы.

И тень беды,
И страх цейтнота…
Замри!
Чтоб в некий тайный миг,
Вдруг осознав свою свободу,
Нелепым, нелогичным ходом
Поставить
Чудище
В тупик.

Предзимье,
Сумрак, мятая листва.
Забеленные инеем афиши.
Часовня,
Для станичного престижа
Достроенная к празднику едва.

И утренняя вялая борьба
С сырым движком,
Что сам себя не слышит,
С липучей колеёй…
Но ты простишь их,

Чтоб, свято веря в «Метео-ТВ»,
«Чулок» приладить к лысой голове,
Поставить чайник
И придвинуть стол,

И, досмотрев последние известья,

Опять со всей
Страной родною вместе
Хвататься
За привычный валидол.

Сосед свою худую клячу
Отвёл на мясокомбинат.

С чего это коровы плачут?
О чём козлы в хлеву судачат
И куры – квохчут и молчат?..

Вздохнуло под ногами сено,
Упав с телеги на бетон.
К утру отголосил сквозь сон
Петух – дворовый баритон.
И снова бренно всё и тленно.

И гаснет лето постепенно.

А там и осень впопыхах
Промчится с ветром в рукавах
Над лесом – жёлтым оборванцем…

И ливни-вегетарианцы
Забьются в обморочном танце
Внизу,
На пойменных лугах.

Закат закинул в небо тонкий невод
Сквозных, едва заметных облаков.

И летний запах мяты, сладкой репы,
Смородины, крапивы, курослепа,
Мордастых краснопёрых буряков
Вдыхает осень – жадно, глубоко…

И на душе легко и высоко,
И ласточки летают возле неба.

Такая нынче мода – страус.
Перо и мясо. И яйцо.
А я, дурак, понять стараюсь –
Каким вас ветром занесло

Сюда,
Где холода и вьюги,
Тоска и росы до зари!..
Что, лупоглазый? Говори!
Но голенастые зверюги
Не отвечают, хоть умри.

Глаза и хлипких два крыла.
И тесный мир в кошаре старой.
Их обменяли на отару
Овец – такие вот дела.

И у затоптанной межи,
В заморском грязном оперенье,
За невысоким огражденьем
Они толкутся, как бомжи.

И сиротливо тянут выи –

К тебе,
Нелепая Россия…

Задождило в моём переулке.
Освинцовел тяжёлый рассвет.
Отменил все рыбалки-прогулки
Непогоды верховный совет.

Отдохнём!..
Да и много ли смысла
Рыть червя,
Ладить снасть в гараже,
Оступаться на козьем драже

И рыдать –
По раздетой уже,
Безрассудной,
Блистательной мысли,
Не признавшей тебя вообще!

По её непутёвой душе,
Улетевшей, где солнце и брызги.

Снег погрузнел
И как-то погрустнел.
Засуетились наверху сороки.
И ветер ночью рассекретил строки
Из перечня ближайших срочных дел.

Подмокший воздух на плетень слетел.
Патлатый пень очнулся и вспотел.
И в банном венике вдруг забродили соки.

А клён, что всё маячил у дороги,
Ссутулился,
Поник
И поседел.

Ничем нам эту слякоть не пронять!
Занудливо, пространно, многословно
Талдычит дождь
О нашем счастье, словно
Ещё не всё успели мы понять,

Не обо всём забыть
И помолчать,
И разойтись почти что полюбовно…

Река и дождь, и вымокшие брёвна,
И прошлое, где нам не гостевать.

Вопит козёл в сарае, строит рожи
Сквозь щели, явно хочет в огород.
Ему, козлу, солому жрать негоже.
Ему капуста больше подойдёт.

Или хотя бы эти вот газеты,
Что под дверями свалены теперь.
А в огороде – нету счастья, нету!
И зря козёл, взыскавшийся до свету,
Стучит рогами и молотит в дверь.