– Ты зачем учишься врать? – с тоской в набрякших глазах смотрела Таисия, вся исхудалая, жалкая, растерянная. Но вместо ответа Диана процедила слова прощания и убежала, оставив мать со своим думами в горестном одиночестве.
* * *
Вот и пролетело очередное лето, Диана пошла в третий класс с желанием поскорее вступить в доселе неизведанный мир взрослой жизни, какая начинала интересовать её в этом возрасте своими ещё не разгаданными тайнами.
В классе с самого начала обучения она была выше всех; красивое лицо поражало не по возрасту осмысленным взглядом. И, пожалуй, только большой толстогубый рот несколько нарушал гармонию её лица. Особенно это бросалось в глаза, когда она смеялась. Да и вышагивала Диана размашисто, бойко и подчас озорно смотрела на своих одноклассников. И улыбка, освещённая большими серо-голубыми глазами, в соединении с простодушием получалась несколько вызывающе-дерзкая. В первом классе настроение ей портили ещё не отросшие волосы, но уже спустя два года они были густые, пышные и она ими по праву гордилась.
С первых дней пребывания в детдоме, а потом и в школе, к Диане так и пристала кличка Жирафа, которой была удостоена не за один высокий рост, но и за несколько длинную шею. После того, как Диану в классе стали обзывать Жирафой не только детдомовские, но и домашние, в обидчиц она запускала то, что попадало по руку. Но потом привыкла и сама награждала обидчиков прозвищами.
А когда пришла в детдом из школы, Диана долго стояла в умывальнике перед зеркалом и придирчиво рассматривала своё отражение. И не всегда она оставалась осмотром довольная. У неё были длинные ноги, зато весьма стройные, у неё была длинная шея, зато отнюдь не кривая и не сутулая спина. В общем, Диана не находила в себе уродину, её вызывающе стройной стати могли завидовать даже старшеклассницы. А все мальчишки из её класса (одни меньше, другие больше) выглядели перед ней коротышками.
Наверное, поэтому они чаще, чем девочек, погоняли её прозвищем животного с длинной шеей. Впрочем, многие из них ей тоже уступали почти во всём, и от этого Диана вызывала у одноклассниц зависть, но со временем она уже почти не обращала внимания на то, что её дразнили Жирафой. Но она и сама начинала над кем-нибудь язвительно насмехаться. Особенно она высмеивала лопоухих, трусливых и даже наглых. Однажды двое рослых мальчишек прижали её в углу, и она так изловчилась, что ударила ногой одного в колено, а второго между ног и с тех пор её никто не трогал, называя сумасшедшей…
Однако она не была отъявленной егозой. Иногда к этому её подталкивали шаловливые одноклассники, которые выдумывали разные потехи и забавы. Да ещё, когда называли её не по имени, а прозвищем и вот тогда она была вынуждена давать сдачи и тоже переходила на оскорбления…
Детдомовцев в классе было не столь много, а больше «домашних», с которыми Диана часто перебранивалась, защищая свою честь. Ведь два года назад она тоже жила в отдельной квартире. Но то далёкое время ушло так далеко, что теперь казалось она всегда жила в детдоме. Но если бы не пьянство матери, они бы с братом по-прежнему оставались «домашними» детьми. Осознав это сполна, Диана ещё больше затаила на беспутную мать обиду. Но что она теперь могла поделать, разве в этом была только её вина, из-за которой она, Диана, очутилась в детдоме?
И ей ничего другого не оставалось, как самой насмехаться, оскорблять с той единственной целью, чтобы её стали уважать одноклассники из «домашних». Может быть, у них не было никакого злого умысла, просто их отношения порой чередовались то потеплением, то охлаждением.
По этой или другой причине у девочки иногда возникали резкие перепады в настроении: то ею овладевали приступы грусти, то находила на неё весёлость, и тогда она могла смеяться как сумасшедшая по всякому пустяку. И даже не чуралась слегка дерзить учителям и воспитателям, если к этому они её невольно вынуждали, как некогда Марусьев напомнил, из какой бытовой дыры они её вытащили. А разве это не являлось причиной мрачного настроения? Хотя Диане было очень неприятно, когда её заставали в таком состоянии. И она у всех на глазах начинала смеяться. Диана считала, что печалиться, грустить – это не её удел, и старалась подавлять в себе приступы меланхолии.
И как бы ни расспрашивала её Натэлла Ивановна Петухова, почему она так вела себя, девочка в ответ лишь смеялась и ещё глубже уходила в себя. Впрочем, замкнутой, подобно нелюдимке, её никто не видел. Если случалось, кто-то обижал брата Ваню, Диана налетала на пацанов, как разъярённая львица, и таскала за чубы обидчиков. Но за дерзкие выходки воспитатели объявляли ей строгий выговор. А среди детдомовцев своим бесстрашием она снискала уважение. Поль лично разбирался в том, почему дерзость Дианы приводила к ссорам и дракам.
Читать дальше