Владимир Владыкин - Озорнуха. Роман о воспитанниках детдома

Из-за своего характера Диана трудно привыкала к укладу детдома, но со временем некогда чужие воспитатели и воспитанники становились для неё всё ближе и родней. А обычаи и традиции детдома уже не вызывали тоску по домашней жизни. Правда, ей долго был памятен тот неприятный случай, когда директор Марусьв, намотав на руку её толстую косу, делал нарочно больно, чтобы она с ней рассталась без сожаления.

И Марусьев как ни пытался смягчиться перед воспитанницей, как ни приручал её к себе, чтобы между ними установились доверительные отношения, ему этого добиться так и не удалось. Диана не соглашалась ни на какие обещания и продолжала выказывать строптивость, не желая вести с директором душевные беседы, испытывая к нему всю ту же неприязнь…

Свою мать Диана уже не видела месяцами, с чем уже мирилась, а брату объясняла, что она попала в больницу. Но стоило Таисии, вопреки запретам воспитателей, прийти к детям пьяной, девочка опять вспоминала, как из-за неё попала в детдом, и приходила в себя только после её ухода…

Но со временем мать уже сама отчуждалась от дочери, часто забывала о детях и брела по жизни без цели и адреса. И когда случайно шла по той улице, на которой стоял детдом, взгляд выхватывал вывеску приюта, и тут только прорезалось угрызение совести. Она с радостью отмечала, что до конца ещё не утратила чувство вины за судьбу своих детей. Но уже навсегда смирилась с положением лишённой материнских прав. И была уверена, что без неё они вполне счастливы: одеты, обуты и накормлены. Хотя бывали моменты, когда её вновь беспокоила обида за утерянных детей, которых ей уже ни за что не вернуть, если даже совсем откажется от спиртного.

– Как по тебе я соскучилась, моя родная, – жалобно взывала Таисия, глядя на дочь с обожанием. У неё были опухлые подглазья, лицо серое, на подбородке и щеке засохли свежие ссадины. – Как ты уже выросла! Вижу, совсем мне не рада, что же так?

Диана с презрением и ужасом смотрела на постарелую мать, которая стояла перед ней в бедной заношенной одежонке, и сознавала, что уже всё меньше подробностей безрадостного прошлого оставалось в памяти.

– Отца ты ещё не забыла? – вдруг спросила Таисия с какой-то внезапной озлоблённостью.

– Зачем я должна его помнить? – отчеканила холодно дочь. – Я скоро и тебя забуду…

– Хоть в этом ты молодец! – блеснула она просветлёнными глазами. – А ты вот не знаешь, что он приезжал недавно, о тебе и о Ване спрашивал, – продолжала жалобно мать и тут же страдальчески возвысила тон: – Но я прогнала душегуба с порога! Это из-за него я несчастная баба свихнулась на любви к нему, отчего вот и погибаю. Уж, думаю, ты меня простишь, да помни, что любовь до добра не доводит…

– Хватит молоть глупости! – резко прервала Диана, и уже не было терпения смотреть на мать. – Уходи… мне уроки пора делать, – сказала неумолимо она, пятясь от матери.

…Тогда стояла ранняя весна, только что начал сходить снег. Альберт Крестов проходил службу в городе N. при автобате и часто возил на стрельбище боевые расчёты. Он был высокий, плечистый, красивый с курчавыми тёмно-русыми волосами. С местной девушкой Таей Забалуевой он познакомился на третьем году службы в увольнении.

Дело было так: две юные девушки в нарядных платьях возле кинотеатра «Победа» стояли в очереди за мороженым. Ему тотчас бросилась в глаза высокая, стройная с голубыми глазами. Подруга первая увидела, как на них заинтересованно смотрел солдат, и ретиво толкнула Таю в бок.

– Смотри, кто нас глазками обстреливает? – сказала она.

Тая посмотрела на кого показывала подруга и уловила того пристальный взгляд.

– Небось, дома имеет девушку, а здесь решил поразвлечься, – решила она.

– Ну и пусть, жаль, что он только тебя облюбовал, – заметила подруга, продолжая сверлить солдата взглядом.

– А что ты сама на него вылупилась? – бросила весело Тая. – Лучше пойдём в кино, и тогда он отстанет.

И они пошли в кинотеатр, где показывали фильм «Я шагаю по Москве». Однако скоро они увидели, что солдат тоже вошёл в фойе и смотрит на них, чем вызвал у девушек лёгкий смех. Он подошёл и представился:

– Сержант, Альберт Крестов! А вас как зовут? – спросил он, глядя на Таю.

– Меня Вера, а её Тая, – опередила подруга.

– Извините, Вера, но вы не сердитесь на меня, моей невестой будет Тая.

– Почему вы так уверенно заявляете? – удивилась, слегка смеясь, девушка.

– Сердце подсказывает, вы обе хорошенькие, но мне Тая уже стала ближе.