Владимир Владыкин: Беглая Русь

© Владимир Аполлонович Владыкин, 2016

© М. Э. Багдасарян, дизайн обложки, 2016

© Александр Владимирович Коньков, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Художественное достоинство романа «Беглая Русь», на мой взгляд, неоспоримо. Наверное, это одно из главных его качеств, а второе, что подкупает – искренность автора, ему веришь, что вовсе не он ведёт своих героев, а герои действуют независимо от воли автора. И это ещё раз доказывает, что у талантливого писателя не может быть иначе, таковы уж законы творчества и читатель с неослабеваемым интересом следует за ними, характеры которых с художественной достоверностью раскрываются страница за страницей. Они увлекают своей правдивостью и неповторимостью во всей жизненной правде. Причём сразу видно, что они не выдуманы, а взяты из гущи народной жизни. Отношения героев строятся на конфликте власти и народа, их взаимоотношения поставлены в такие ситуации, которые вызваны социально-политическими установками того далёкого и непростого времени. Уже название романа говорит, что в условиях колхозного строя, люди были вынуждены срываться со своих корней и уезжать куда глаза глядят…

Ещё одно достоинство романа – это познавательный момент в изучении истории России. Всё, что происходило тогда, всё что скрывалось и умалчивалось при тоталитарном режиме, раскрывается на страницах романа с убедительной художественной силой и подтверждение тому, как глубоко переживают герои. Вот хотя бы Екатерина Зябликова, за незаконно репрессированного брата Егора Мартунина не перестаёт печалиться, правда, о его судьбе проникновенно рассказано в предыдущем романе «Пущенные по миру».

Её муж, Фёдор Савельевич, приезжает на родину, чтобы продать избу. Но пожив в родной деревне, он убеждается, что в своё время поспешил покинуть родовые корни. Земляки выстояли голод, и они как-нибудь тоже перемогли бы трудную пору, но вербовщик, посуливший молочные реки и кисельные берега, сумел увлечь за собой на юг, где якобы их ждало много свободной земли. И не только семья Зябликовых поддалась соблазнам вербовщика, ему поверили сотни людей. Никакого земельного изобилия, конечно, не было и там, просто в степи переселенцы были вынуждены построить посёлок. На Дон уезжали не только от голода, но и от преследования властей, раскулачивания и самораскулачивания. Это семьи Староумовых, Полосухиных, Жерновых, Пироговых, Путилиных. Глаукиных и многих-многих других, которые бежали на Дон, и в другие глухие таёжные места от угрозы высылки.

Для понимания главной идеи романа также много говорят читателю сны старого мудрого человека Романа Захаровича Климова, который был неравнодушен к тому, что происходило вокруг в то сложное и жестокое время.

Удивительная сила духа людей, которые ещё способны шутить в непростой ситуации, добровольно отправивщихся в изгнание, чтобы не быть сосланными в Сибирь и на Соловки. Автор так мастерски строит образы героев и выстраивает их действия, что читатель сочувствует даже тем, кто занимается кражей зерна из колхоза, несмотря на все строгости закона. Автор так ярко воссоздаёт атмосферу того времени, что прекрасно понимаешь, что их заставило пойти на воровство та обида и то недовольство на советскую власть, которая своими директивами и постановлениями ужесточала наказания за самую ничтожную кражу зерна. Но люди, несмотря ни на что, сознательно были вынуждены идти на нарушение заповедей Христа…

Автор очень живописно описывает любовные отношения молодых людей, их ухаживания, строит конфликты, любовные сцены. Их стремление к нормальным человеческим условиям, вызывает только сочувствие и сострадание. А какие тогда звучали бойкие и задорные частушки даже в самые тяжёлые дни, когда голод кружил над крышами переселенцев, словно чёрными птицами. Все эти трагические реалии позволили создать автору правдивые картины того времени. Всё так живо описано, что происходящее со страниц видится как на экране кино. Вот хотя бы такая сцена: «…В этот момент снова беспечно и заливисто заиграла гармошка, призыв которой к веселью и танцам, песням и частушкам был таким настырным, что Зина начала на месте притопывать каблучками туфель, при этом строя Давыду глазки. И откуда-то сбоку зазвенел задорный девичий напев: «Хороши, ой, да хороши, у милого глазёнки! А его сердце трепещет по моей сестрёнке!..