– Пошли вы все на х… б… такие…
– Ты, Жирафа с длинной шеей, что ругаешься.
– Будылка длинноногая, вот ты кто! Тебя ребята быстро скрутят, как дуру набитую. А если не слезешь, позовём директора…
– А я уже здесь! Ах, какие поганки! – услышали они. – Это от кого я тут слышу заборную грязь? – резко выкрикнул Марусьев, и все моментально в паническом испуге оглянулись на голос директора. И по очереди зачинщицы перебранки опрометью стали проскакивать мимо него.
И вот в застывшей позе на подоконнике осталась стоять Диана, словно на постаменте статуя, уставилась, не моргая, на солидную в новом сером костюме фигуру Марусьева, который подошёл к девочке решительной поступью и вскинул с ходу к ней обе руки, чтобы снять проказницу с подоконника.
– Отойдите, я сама спрыгну! – быстро выкрикнула Диана, смело отступая в сторону от директора.
– Вот я тебе задам порку, чтобы на мою голову ногу сломала, а мне потом за тебя отвечать? – и он, проявив твёрдость, поймал девочку, взял под мышки и затем опустил на паркетный пол, натёртый до блеска. Но из рук её пока не выпускал, словно ожидая того момента, когда она станет вырываться.
– Ты где успела нахвататься гадких слов? – сурово насупив лохматые брови, спросил Марусьев, взяв Диану за косу.
– Меня там уже давно нет! – отчеканила воспитанница, и глядела на него, нисколько не смущаясь, почти дерзко.
– Это ты с кем таким тоном разговариваешь? – возмутился директор, больно дёрнув девочку за косу, став затем накручивать на свою пухлую руку, и с каждым витком тыкал в затылок воспитанницу кулаком, приговаривая менторским тоном: – Чтобы я больше мата не слышал, тебе всё понятно? Это детское учреждение, а не тот притон, из которого тебя вытащили добрые люди, чтобы из тебя воспитать достойного для общества человека!
– Ой, что вы делаете, я так без косы останусь! – заверещала Диана, пытаясь высвободиться из крепких рук директора, вертясь, как шар вокруг своей оси.
– Вот и отлично, мы так и сделаем, чтоб из тебя заразу вытравить, пострижём. И почему до сих пор этого не сделали?
– А мне разрешили не стричься, разве вы не знаете? – и уставилась с кротким видом, с изумлением в глазах девочка.
– Кто позволил отменять устав детдома, я мигом выясню! – менторским тоном процедил он, всё ещё не выпуская её русоволосой косы.
В этот же вечер Диану постригли наголо. И девочка долго не могла успокоиться, захлёбываясь в умывальнике слезами, пока за ней не пришёл сам Марусьев в сопровождении старшей воспитательницы Розы Викторовны Кротовой. А позади них стоял Ивашечкин, который тяжело дышал.
В то время, когда Марусьев занимался Дианой, он был в углу двора, где росли высокие яблони, а около высокого кирпичного забора – клёны, под которыми большие пацаны собирались играть в карты. За Полем прибежал юркий паренёк по фамилии Болтнев, который из-за неё получил кличку Болта, и вот он должен был находиться на атасе в коридоре детдома, когда пацаны играли в карты и в случае появления директора ему надлежало бежать за ним…
– А там эту новенькую обстригли, – выпалил худощавый, и лихо засмеялся.
– Это кто? Маруся? А чего сразу не сказал! – вскочил с земли Поль, бросая карты, скомандовав тут же собрать их. А сам опрометью помчался в детдом…
И вот он стоял позади директора и воспитательницы и слушал:
– Ну, будет тебе Крестова слёзы лить! Ещё вырастут погуще прежних, что будешь сама диву даваться, – сказал он приподнято, и миролюбиво взял её за плечи.
Диана резко вырвалась, отступила от Марусьева, порывисто вытерла слёзы, и посмотрела исподлобья на пухлое лицо директора, голова которого сидела на плечах так низко, что даже было не видно толстой шеи. А плечи раздавались на аршин, мясистые щёки несколько колыхались при разговоре, а под щёлками плутоватых глаз набрякли веки. Он казался квадратным и от этого вызывал у девочки отвращение, что поневоле она надулась.
– Не упрямься, Крестова, нам с тобой, учти, тут некогда нянчиться! – сказала Кротова. – Ты у нас здесь не одна…
– А где Ивашечкин? – спросил директор.
– Да я здеся, Сан Саныч!
Директор окинул его взглядом и сурово сказал:
– Ослабилась дисциплина. Девочки стали драться, смотри мне, Ивашечкин. А ну давайте все на ужин, глянул он на ручные часы на своей толстой припухлой руке.
В столовой, куда он её привёл, звенели многочисленные голоса разновозрастной детворы. Но как только все увидели вошедшего в зал директора, так тотчас установилась такая тишина, что было слышно жужжание на окне мухи, которая билась о стекло. Взоры детдомовцев, полные немого любопытства, ощупывали Диану, строя на бесстрастных, жёстких лицах то наглые ухмылки, то безжалостные усмешки, что наконец-то для новенькой кончилась лафа, распрощалась Будылка со своими длинными патлами…
Читать дальше