Виктор Гюго - Торквемада

О чем там шепчутся?

Шпион!

Отец!

Смиренно внимаю.

С королем не слишком откровенно
Ты побеседовал.

Господь — судья. К тому ж
Признанья на духу должны хранить мы.

Чушь!
Вам разъясненье дал об этом папа Павел.
В особых случаях все открывать наставил.
За умолчание ты будешь отвечать.
Король послушен мне!

Клянетесь ли молчать?

Клянусь. И для твоей мадонны я в подарок
Дам золотой венец, что стоит сотню марок,
И шесть паникадил прибавлю заодно.

Вы все узнаете.

Синьор, давным-давно,
В дни нашей юности, у португальской донны,
За душу чью мы в пост кладем теперь поклоны,—
У ней родился сын. Не Бургосский король,
Не донны Санчи муж отцом был — вот в чем соль!
Отцом был юный паж, Горвоною он звался.
Король не уследил. Ублюдок оказался
Инфантом; выросши, он сам родил дитя;
И умер. И затем, немного дней спустя,
О смерти мальчика явилось извещенье.
Но то не смерть была, то было похищенье!
Сам кардинал-виконт малютку-короля
Заставил взять и скрыть.

Да! Так и думал я.

Дитя мое! Мой внук! Еще не смею верить,
Но полон радости, которой не измерить.
То, что в себе не знал до нынешнего дня,
Теперь я ощутил: есть сердце у меня.
Благая молния! Волнующая милость!
О, я отцовством пьян! Цель жизни появилась!
Освобождение! И мне пора пришла
Оковы раздробить! Я прежде жил для зла,—
Так пусть моей рукой добро теперь творится.
Ведь совесть черная блуждала, как волчица.
Ведь все я потерял. О небо! Но сейчас
Я все нашел. Я — дед! Не поднимал я глаз,
А нынче можно мне хоть снизу улыбаться
Вершинам блещущим и тайно любоваться
На стебель молодой, который даст цветы,
Возникшие из недр моей нечистоты.
Могу сказать: "Мой сын!" И жить могу с начала.
Попробуем! Дитя, мой мрак ты разогнало
Сиянием своим! Владеешь целиком
Ты, чистый юноша, мной, грязным стариком.
Теперь, от гнусностей меня остерегая,
Во мне невинность есть, советчица благая.
Другой я человек. Люблю и плачу я.
Сгинь, мгла зловещая! Затеплилась заря,
Заря моей души. Мой внук — мне свет небесный!
Ты все же милостив, бог грозный, неизвестный!
Советчик короля, привыкшего топтать
Своих невинных жертв, я сам бродил, как тать,
В ночи премерзостной, лукаво освещая
Злодейства гнусные. А нынче ощущаю,—
Участник темных дел, придворный старый льстец,
Что нежная рука снимает, наконец,
С меня всю тяжесть зла, хотя оно безмерно.
О, наконец дышу и я — носитель скверны.
И голова, увы, раскаянья полна,
Способна все-таки подняться и она.
И рядом с небом я. Вздохнуть настали сроки.
О, в этом мире мы теперь не одиноки!
Живу я и люблю. К несчастью, лишь один
Я у него и есть. А сколько бездн, пучин
Он встретит на пути! Ловушек сколько всяких!
Но я настороже!

Останусь я во мраке,
А свет — ему. Итак, прикроемся плащом,
Отцовство затаим, дитя убережем!

Вы тайну поклялись хранить!..

Будь в том уверен!
Как долго юношу ты опекать намерен?

Тот маленький мертвец, как видите, воскрес
И стал мужчиною. Наверное, д'Ортез
Корону даст ему и в мантию оденет,
Как только на своей племяннице поженит.

Король!

От короля ты скрыть, старик, сумей,
Что сердце новое цветет в груди твоей.