Виктор Гюго - Торквемада

Назавтра стану вновь я призраком и тенью.

Конечно, атомом колосса не проймешь!
И, разумеется, маркиз, ты не поймешь,
Зачем свое нутро я вывернуть бесстыдно
Хочу перед людьми. Но мне-то ясно видно:
Чем омерзительней распущенность моя,
Тем больше ужаса к себе рождаю я;
И чем постыднее творю я безобразья,
Тем больше всех людей я смешиваю с грязью.
Честь, уваженье, долг — их всех гоню за дверь.
Я был лишь королем — свободен я теперь!
Не понял ты меня? Испуган? Хорошо же!
Пусть завтра у тебя озноб пойдет по коже—
Так холодно взгляну, когда войдешь ко мне,
Что ты подумаешь: привиделось во сне
Все это пьяное горнило огневое,
Где на твоих глазах горит мое былое,
Мой королевский сан, со скипетром моим,
Затем, чтоб из огня я вышел ледяным!

Молитву завершим.

Молись!

Ну, вот теперь я
Монаха расспрошу.

Какое лицемерье!
Не верит ни во что. Душа его темна.
Но страшным хаосом наполнена она.
Лишь "Отче наш" прочтет — и поглупеет сразу
И папе в тот же миг уступит без отказу.
Священника побьет — и затрепещет сам,
Готов пылинкою упасть к его ногам.

Таков он, наш король, жестокий, лицемерный,
Развратник и притом католик правоверный.
Ну что ж! Католиком его и прозовут.

Сюда!

Не вздумай лгать.

Кто это бродит тут?
Что за монах? Угрюм! От вас отличен платьем.
Он кланяется всем кладбищенским распятьям.

Он не в своем уме.

Как бледен!

Бденье. Пост.
Всю ночь он молится. Он бредит, духом прост.
Под солнцем бродит он с открытой головою.
Явиться к папе в Рим он одержим мечтою
И, на колени пав, сказать ему о том,
В чем долг его. А мы бесед с ним не ведем;
Должны глухими быть ко всем его сужденьям.
Он вовсе и не наш. Он здесь под наблюденьем.
Сюда в монастыри и заключают их,
Смутьянов, умников, мечтателей таких,
Что проповедь хотят вести в среде крестьянской
Не так, как велено им церковью испанской.

На чем помешан он?

На аде, сатане.
Геенна чудится… А в монастырь ко мне
Недавно он попал.

Он стар.

Я полагаю,
Недолго проживет.

Вот — кукла золотая,
Вот — медная! Одна — Добро, другая — Зло.
Я их равно люблю. На ум бы не пришло
Мне что-то предпочесть…

Цветы… сухие травы…

В монастырях у вас в большом упадке нравы!

Ваше величество…

Вход женщинам открыт.

Таков долг пастырей… Поблизости стоит
Обитель женская, и вот, о них в заботе,
Мы…

Знаю! Вы, козлы, овечек стережете!

Король!

В монастырях так повелось во всех:
Монашенке монах любой отпустит грех—
Ведь над сердцами власть у них необычайна.
О чудо сладостное! Исповеди тайна!
Вновь станут девственны, коль девства лишены.

Сиона дочери и Левия сыны…