(разливает всем чай, поочерёдно каждой протягивает налитые чашки).
Решетникова: (сделав несколько торопливых глотков) Без чая не обойтись, это точно, а вот что касается тебя, Григорий, то забудь ты и про свет в окошке, которым ты был для царской семьи и про их птенца ненаглядного. Никто ведь так и не смог убедиться в твоём предсказании, что в 18 лет он перерастёт свою гемофилию, так как через два года после твоего убийства укокошили и наследника вместе со всей его семьёй. Да, всё осталось в далёком прошлом. Бадмаев – «Гнилушка», помнишь, что сказал тебе перед смертью твоей? «Умрёшь, как пёс». Так оно и случилось, и не помогли тебе ни заклинания твои, ни твоя мистика. Только вот до сих пор не умещается в голове, как это не скосила тебя сразу ни лошадиная доза яда, ни четыре пули, всаженные в тебя.
Головина: А ещё кто-то из них ёрничал, помните: «Синильную кислоту в мадеру? Портить такое вино? Хватит того, что насыпано в пирожные». (Затем, обращаясь к Шаховской). А ты, княгиня, говорят, тоже порошками баловалась? Правда, не теми, что убивают плоть, а теми, что её взбадривают. Не так ли?
Шаховская: Был такой грех, не отпираюсь. Через этот грех я и детей потеряла, и последнего сына (поворачиваясь к Распутину). Между прочим, Вашего, Григорий Ефимович.
Волынская: А ты чего «выкаешь»? Здесь, за этим столом мы все равны, так как и плоть наша давным-давно истлела, и души наши где-нибудь на седьмом или даже на десятом небе почивают. И, между прочим, не только наши, а и всех, кто здесь в этом музее выставлен. Говорят, сегодня утром Бирон опять сидел с опущенными штанами, хотя никто их с него не стаскивал, (смеётся) а свеча на карточном столике княгини Голицыной снова оказалась опалённой, хотя никто её не зажигал.
Кусова: Да, да, а ещё говорят, что вчера какой-то посетитель, стоя у фигуры Сталина, покончил с собой. Вызвали «скорую», отвезли в больницу, но спасти его так и не удалось.
Пистолькорс: Так подобное случалось и в других похожих музеях мира, в тех же музеях мадам Тюссо. Ведь не зря говорят, что магия диктаторов или шлейф преступлений продолжают тянуться за ними и после их смерти. А вот история нашего музея, знаете, с кого началась? Естественно, с Петра I. Он привёз из заграничного путешествия свой бюст и восковые портреты Абрама Ганнибала и карлика Луки. Потом, уже здесь, в Петербурге, сделали его восковую фигуру. Он сидел на стуле в обычном своём одеянии, но когда кто-то входил и наступал случайно на специальный механизм, спрятанный в половице, самодержец вставал и грозно указывал рукой на дверь, отчего многие падали в обморок. А ещё говорят, что если повесить куклу, то, при определённых заклинаниях, повесят и живой оригинал, с которого она была сделана…
(В это время молчавшая всю эту сцену Ольга Лохтина встаёт со своего места. На ней холщовое платье, на голове белый цилиндр-клобук, на шее множество книжечек с крестами. Она подходит сзади к Распутину и обхватывает его за шею).
Лохтина: А я вот, если б посягнули на тебя, дорогусенька ты мой, защитила б тебя да всем своим телом! Сосудик ты мой благостный! Бородусенька! Мой бог Саваоф!
Распутин: Отстань, сатана! (отрывает её руки от своей шеи и отбрасывает со всего размаху на пол).
Лохтина: И всё же ты мой! И я знаю, ты меня любишь!
Распутин: Ненавижу я тебя, сволочь!
Лохтина: (быстро поднимается на ноги, опять подбегает к Распутину и обхватывает его голову) А я к тебе опять приложусь!
(Распутин ударяет её так, что она отлетает к стене).
Лохтина: Ну, бей же! Бей! Бей!
Шаховская: (бросается в Распутину) Григорий Ефимович! Григорий Ефимович! Да оставьте Вы в покое эту женщину. Она ведь сумасшедшая. Она ведь так и не извлекла никаких уроков из тех трагических дней, которые обрушились на наши головы (и более спокойным голосом). И вообще, бросьте Ваши гаремные замашки из прошлого и лучше переключитесь на что-нибудь другое. Вот, послушайте лучше балладу, которую – был такой поэт Дмитрий Кедрин – сочинил про Вас, кажется, в 1935 году. (В руках у неё появляется гитара, звучит баллада).
В камнях вылуща, в омутах вымоча
Стылый труп отрыгнула вода
От Григорий осталась Ефимыча
Всё про всё – лишь одна борода.
Дух пошёл. Раки вклещились в бороду
Примерзает калоша ко льду
Два жандарма проводят по городу
Лошадь с прахом твоим в поводу.
И бредут за санями вдовицами
Мать-царица и трое княжон
Помнишь, баба твоя белолицая
Говорила: «Не лезь на рожон!»
Нет! Поплёлся под арки Растрельины
С посошком за горючей мечтой.
Слушай, травленный, топленный, стреляный
Это кто ж тебя так и за что?
Не за то ли, что кликал ты милкою
Ту, что даже графьям не ровня,
Что царицу с мужицкой ухмылкою
Ты увёл, как из стойла коня.
Слизни с харями ряженых святочных
С их толпою равняться тебе ль?
Всей империи ты первый взяточник
Первый пьяница, первый кобель.
Помнишь, думал ты зорькою тающей:
Не в свою я округу забрёл
Гришка! Гришка! Высоко летаешь ты
Да куда-то ты сядешь, орёл?
Лучше б травы косить. Лучше б в девичьей
Щупать баб да петрушку валять,
Чем под нож дураков Пуришкевичей
Бычье горло своё подставлять.
Эх, пройтиться б теперь с песней громкою
В заливные луга, где косьба.
Хоть и в княжьих палатах – да с фомкою
Укокошили божья раба.
Читать дальше