Борис Хайкин - Депортация в ад, или Голоса из преисподней

Дедушка Миши Иегуда погрузил всю семью – дочь и четверых её детей с вещами в бричку с лошадкой, и собрался присоединиться к отъезжающим, но соседи, сопровождающие их, отговорили мать от опрометчивого шага. Ведь почти все дети – от украинца и носят украинскую фамилию. А дед в сопровождении соседа дяди Васи пошёл навстречу своей смерти. Дядя Вася рассчитывал забрать лошадку, но сам остался в Бабьем Яре. Берта с детьми вернулась с Евбаза к себе домой на улицу Жилянскую. Всё это происходило 29 сентября 1941 года. На следующий день дворничиха Лушка пришла к ним домой в сопровождении двух полицаев. И повели их по этой улице в сторону Евбаз (еврейский базар). С площади Евбаз повернули на улицу Полтавскую, вышли на улицу Артёма уже самостоятельно. А там уже попали в оцепление немцев и полицаев, окруживших дорогу с обеих сторон. Там начала формироваться колонна из стариков, детей и женщин с котомками, сумками, мешками. Детей и стариков везли на колясках. И вся эта разношёрстная толпа пошла в сторону Бабьего Яра. Улица Артёма переходит в улицу Дягтерёвскую, где было организовано очень плотное оцепление. Это была дорога в одну сторону – на Бабий Яр. Более двух лет район оврага был запретной зоной, окружённой колючей проволокой под высоким напряжением. На его территории располагался концентрационный Сырецкий лагерь.

В оккупированные населённые места прибывали за фронтовиками спец. войска SS и гестапо. Сразу же они начали устанавливать новый порядок – вывешивались приказы, производились облавы, создавались концлагеря для гражданских и военнопленных. Их комплектовали по группам: евреи, не евреи и военнопленные.

«Сырецкий концлагерь размещался на огромной территории, обнесённой в 3 ряда колючей проволокой. При входе в лагерь – караульное помещение (вахтштубе), а по его углам вышки с пулемётами. Внутри лагеря – отгороженный женский лагерь (зона 1), потом зона 2 с землянками и виселицей, так же ограждена в 2 ряда. Дальше – снова землянки с названиями: коммунистическая, советская, партизанская.

Аркадий Иванов, старший землянки евреев, показал, что ежедневно с работы не возвращаются 3—5 и более человек. Их убивают бригадиры-сотники. Люди не задерживаются, умирают от голода и издевательств. Находившиеся в землянке были грязными, лица окровавленные, у многих головы разбиты, часть опухшие, другие – очень худые. Начальником лагеря был чех Антон. Его заместитель – пан Ян. Ежедневно Антон собирал сотников и бригадиров (местные уголовники при советской власти), и требовал как можно больше издеваться над заключёнными. Провинившегося заставляли снять брюки и лечь на спец. Стол. Шею и ноги ему закрепляли так, что он не мог даже пошевелиться. Били плёткой так, что летели куски мяса. Кто не мог после экзекуции подняться, того штурмбанфюрер Радомский пристреливал. Он ежедневно делал обход лагеря. О происшедшем за истекшие сутки докладывал дежурный по лагерю, а потом Антон.

Я (Капер) попал в группу молодёжи, переодетых и в форме – нас велели расстрелять. Навстречу немцы вели колонну пленных и гражданских. Услышав, что нас ведут расстреливать, офицер встречной колонны к нам присоединил 6 человек, среди них был еврей, лет 60. Над евреем начали издеваться. Один немец крикнул: «Иуде!» тут же с него стянули брюки, чтобы убедиться, что ему сделали обрезание. Другой немец предложил сделать второе обрезание. Они все хохотали. Выхватив нож, резанули. И сейчас у меня в ушах стоит его дикий крик.

Лагерные помощники нацистов издевались и над женщинами. Так, например, они впрягали евреек в повозки с грузом, на головы одевали разрисованный балахон и заставляли их этот груз везти. У них бригадиршей была русская женщина – Логвина, любовница Антона. Женщины этой бригады были пострижены наголо, до поясницы на них не было одежды, а ниже прикрыты тряпками, спины и головы исполосованы нагайками.

Евреев отправляли на тяжёлые физические работы, подвергая издевательствам, унижения, побоям. Утром давали кусок хлеба и черпак баланды, а вечером – черпак кофе. Их убивали за отказ от выполнения любых распоряжений, за непослушание. Сюда доставляли евреев, военнопленных и уцелевших в массовых расстрелах. Здесь они работали, над ними изгалялись, мучили и убивали. В камерах содержали по 50—60 человек. Лица их были окровавленными. Вечером в камеры не возвращалось, минимум, 10—15 человек. Во время работы обессиленных добивали палками. Умирали люди от непосильной работы, холода и голода. Но всегда убивали утром за опоздание на построение. За побег одного убивали 15 человек.