Николай Эрдман - Мандат

Надежда Петровна.А знаешь, Павлушенька, мне Тамара Лео­польдовна пенсию обещала выхлопотать.

Павел Сергеевич.За что пенсию?

Надежда Петровна.За спасение России.

Павел Сергеевич.Как за спасение России? Во-первых, ком­мунисты Россию спасти не позволят.

Надежда Петровна.Кто же, Павлуша, их будет спрашиваться, когда не сегодня-завтра французы в Россию царя команди­руют.

Павел Сергеевич.Как царя? Вы понимаете ли, мамаша, о чем вы говорите. Если в Россию на самом деле какого-нибудь царя командируют, то меня тут же безо всяких разговоров повесят, а после доказывай, что ты не коммунист, а приданое.

Надежда Петровна.Но, Павел, пенсия.

Павел Сергеевич.Ну зачем же мне в мертвом виде ваша пен­сия, маменька?

Надежда Петровна.А если тебе за такое геройство камен­ный памятник высекут?

Павел Сергеевич.Высекут?

Надежда Петровна.За такое геройство обязательно высе­кут. В назидание потомству. Все равно как первопечатнику какому-нибудь.

Павел Сергеевич.А меня с ним, мамаша, не спутают?

Надежда Петровна.Тебя, Павел, ни с кем не спутают, у тебя очень фигура представительная.

Павел Сергеевич.Фигура-то у меня действительно ничего. Значит, мне, маменька, в партию вступать нельзя.

Надежда Петровна.Как – нельзя? А с чем же мы Вареньку замуж выдадим?

Павел Сергеевич.Но вы забываете, мамаша, что при старом режиме меня за приверженность к новому строю могут мучительской смерти предать.

Надежда Петровна.Как же тебя предадут, если у тебя платье?

Павел Сергеевич.Ну, стало быть, при новом режиме за при­верженность к старому строю меня могут мучительской смер­ти предать.

Надежда Петровна.Как же тебя предадут, если ты в пар­тии?

Павел Сергеевич.Мамаша, значит, я при всяком режиме бес­смертный человек. Вы представьте себе, мамаша, какой из меня памятник может получиться. Скажем, приедут в Моск­ву иностранцы: «Где у вас лучшее украшение в городе?» – «Вот, скажут, лучшее украшение в городе». – «Уж не Петр ли это Великий?» – «Нет, скажут, поднимай выше, это Па­вел Гулячкин».

Павел Сергеевич, Надежда Петровна, Варвара Сергеевна.

Варвара Сергеевна.Маменька! Платье на Настьке сошлось тютелька в тютельку.

Надежда Петровна.Ну что ты говоришь! Где же она?

Варвара Сергеевна.Сейчас выйдет.

Павел Сергеевич.А если бы сейчас настоящая императрица вышла, как с ней здороваться нужно – «здрасте» или «мое почтение»?

Надежда Петровна.Императрицам заместо «здрасте» «ура» го­ворят.

Варвара Сергеевна.Ну, скоро ты там?

Голос Насти.Иду!

Павел Сергеевич.Ведь вот собственная кухарка, а боязно.

Павел Сергеевич, Надежда Петровна, Варвара Сергеевна. Настя в платье императрицы.

Все.Ура, ваше высочество!

Надежда Петровна.Ну, прямо как настоящая, прямо как на­стоящая. Ура, ваше высочество!

Варвара Сергеевна.У меня от такого роскошества, маменька, даже спазмы в желудке сделались.

Павел Сергеевич.Настенька, голубчик, пройдитесь по комна­те, мы на вас с оборотной стороны поглядим.

Варвара Сергеевна.Ах, Настя, вы даже совершенно безо вся­кого вкуса ходите. Я, когда в Малом театре английскую коро­леву видела, то она исключительно только вот таким обра­зом по полу передвигалась. (Показывает.)

Павел Сергеевич.Настенька, голубушка, попробуйте вы.

Надежда Петровна.Шлейф-то, шлейф-то у ней по земле волочается.

Павел Сергеевич.Мамаша, позвольте я. (Несет шлейф.)

Надежда Петровна.Ну прямо как настоящая, прямо как на­стоящая.

Павел Сергеевич.Если бы мне за него в довоенное время дер­жаться, ох и далеко бы я, маменька, ушел.

Варвара Сергеевна.Павел, посадим ее на трон.

Павел Сергеевич.Садитесь, ваше величество.

Сажают Настю на стул.

Надежда Петровна.Ну прямо как настоящая, прямо как настоящая.

Варвара Сергеевна.Если бы мы, маменька, настоящую на трон посадили, нам бы гастрономический магазин отдали.

Павел Сергеевич.А меня бы первым министром сделали.

Надежда Петровна.Хотя бы околоточным, Павел, потому при своем околоточном торговать очень хорошо, и законно, и вы­годно.