Владимир Набоков - Изобретение Вальса

Все будет исполнено.

Ну вот, идите, приготовьте… Стойте, стойте, вы забыли пакет.

Вот голова! Это я сыну купил заводную игрушку. Хотите посмотреть?

Нет-нет, не надо. Ни в коем случае. Прошу вас, не надо. Уходите, пожалуйста.

Гриб уходит.

Дальше, Сон, дальше… У меня нет терпения для отдельных аудиенций, зовите их скопом. Все эти задержки крайне раздражительны. А завтра я прикажу закрыть все магазины игрушек.

(В дверь.) Господа, пожалуйте.

Входят повар Гриб, шофер Бриг, дантист Герб, надзирательница Граб, учитель спорта Горб, садовник Брег, врач Гроб. Все в одинаковых черных костюмах, причем Гриб надел поварской колпак, а Граб — юбку.

Ну, Сон, говорите мне, кто чем занимается. Вот этот старик кто, например?

Это шофер Бриг.

Ага, шофер. Но я бы сказал, что он несколько дряхл.

Зато опыт у меня колоссальный. Маленькая справка: в детстве к моему трехколесному велосипеду мой дядя Герман, большой шутник, приделал нефтяной двигатель, после чего я два месяца пролежал в больнице. В зрелом возрасте я был гонщиком, и если не брал призов, то лишь вследствие крайней моей близорукости. В дальнейшем я служил у частных лиц и был за рулем роскошной машины, когда в ней был убит выстрелом в окно наш последний король, — Бог ему судья.

Это лучший шофер в городе.

Имею рекомендации от многих коронованных и некоронованных особ. Кроме того, я позволил себе принести небольшую модель машины, которая для вас заказана… (Собирается развязать пакет.)

Нет-нет, это лишнее… Ай, не хочу. Сон, скажите ему, чтоб он не разворачивал. Я вас беру, беру… Отойдите. Следующий.

Дантист Герб, светило.

Необходимая персона! Если б вы знали, какой это адский ужас часами ждать в амбулатории, с огненной болью в челюсти, и потом, наконец, попасть в лапы к нечистоплотному и торопливому коновалу…

Я не верю в экстракцию, [9] Экстракция — от extrahere (латин.) — извлечение, удаление. а моя бормашина абсолютно бесшумна.

Беру и вас на Пальмору. А эта дама кто?

Это, так сказать, надзирательница, мадам Граб.

А, понимаю. Скажите, Сон… Господа, не слушайте… мне тут нужно несколько слов… (Отходит и шепчется с Соном, который кивает.) Ну, это чудно. (К Грабу) Я надеюсь, мадам, что вы будете… то есть… не то… да уж ладно… после.

Я двадцать лет с лишком стояла во главе знаменитого заведения, о, классического, древнегреческого образца. Питомицы мои играли на флейтах. Я даже сама ходила в хитоне. И сколько было за эти годы перебито амфор…

Ладно, ладно. Мы потом… сейчас неудобно. А этот кто?

Горб, учитель спорта. Вы ведь говорили, что…

О да! Я, видите ли, сам не очень… знаете — лишения, узкая грудь… признаки чахотки… перевес умственных занятий… но я всегда завидовал молодцам с мускулами. Какое, должно быть, удовольствие прыжком превысить свой рост или ударом кулака наповал уложить гиганта-негра! Да, я хочу ежедневно заниматься физическими упражнениями! Я велю устроить всевозможные площадки, не забыть напомнить архитектору, — отметьте, Сон. (К Горбу.) А вы сами можете прыгнуть — ну, скажем, отсюда дотуда? Покажите-ка! Что вы молчите?

Это спортсмен замечательный, но, к сожалению, немой от рождения.

А я хочу, чтобы он прыгнул.

Он мне знаками показывает, что тут паркет слишком скользкий.

А я хочу.

Оставьте его, Вальс, в покое, все в свое время. Обратите теперь внимание на известнейшего…

Нет, я хочу непременно.

…на известнейшего садовода. Он вам создаст…

Не понимаю, почему не делают того, что я хочу. Какой садовод, где? Не нужно мне садоводов.

Моя фамилия Брег. Я придаю лицам моих цветов любое выражение радости или печали. У моих роз пахнут не только лепестки, но и листья. Я первый в мире вывел голубую георгину. {54} 54 Я первый в мире вывел голубую георгину. — Отсылка к «поэме в прозе» Ш. Бодлера «Приглашение на путешествие» из цикла «Парижский сплин» (1869), в которой описывается сказочная страна Изобилия: «Пусть они ищут, пусть ищут еще, пусть непрестанно отодвигают пределы своего счастья, эти алхимики садоводства! <���…> Я же, я нашел свой черный тюльпан и свою голубую георгину. О несравненный цветок, мой вновь обретенный тюльпан, о аллегорическая георгина, туда бы, не правда ли, в ту прекрасную страну, столь безмятежную и мечтательную, туда бы уйти нам жить и цвести» (пер. Эллиса). Как не раз отмечалось исследователями, это произведение Бодлера, с его темой ухода в идеальный мир, послужило одним из подтекстов набоковского «Приглашения на казнь».