Карло Гольдони - Феодал

Чекко.Мое скромное мнение таково, что следует покончить дело так, чтобы не вдаваться ни в расходы, ни в долгие разговоры: пустить в него добрую пулю. И я предлагаю взять это дело на себя от имени всей нашей славной и древней общины.

Менгоне.Нет, дорогой мой боковой товарищ, это не годится. Не нужно обагрять руки в крови нашего помещика. Я бы думал скорее, — впрочем, я готов согласиться и с другими, — что нужно выйти ночью и подпалить дом, где он живет.

Марконе.Нет, это тоже неладно. В огне могут погибнуть и другие обитатели дома, ни в чем не повинные.

Паскуалотто.А мне кажется, что с ним нужно сделать то, что делаем с ягнятами, когда не хотим, чтобы они были производителями.

Нардо.Понятно. А теперь я скажу свое слово. Прежде чем прибегать к ружью, или к огню, или к ножу, посмотрим, нельзя ли добиться цели при помощи политики. Пойдемте все к маркизе-матери. То, что не удастся одному, удастся другому. Я пойду первый, потому что я центральный депутат, а за мной — боковые. Если ничего не добьемся у матери, попытаем счастья с сыном. Если ни добром, ни угрозами не получим того, что нам нужно, прибегнем к огню, к ружью, к ножу, во имя спасения нашей славной и древней общины.

Менгоне.Отлично!

Марконе.Превосходно сказано!

Паскуалотто.Я согласен!

Чекко.Делайте, как хотите. Только увидите, что без пули не обойдемся.

Нардо.Идемте. Да здравствует наша община! (Уходит.)

Чекко.Да здравствует честное ружье! (Уходит.)

Менгоне.Чтобы снять пятно с нашего доброго имени, нет ничего лучше огня. (Уходит.)

Паскуалотто.А я говорю, что, если устроить с ним штучку, как с ягнятками, наши женщины будут в безопасности.

Комната. Маркиза Беатриче и Розаура.

Беатриче.Ну, подойдите же ко мне, Розаура! Говорите со мной откровенно, ведь это именно в вашем характере. Вы встретите и с моей стороны полную откровенность. Давайте обе сбросим маски и побеседуем о нашем деле без недомолвок.

Розаура.Синьора, я не употреблю во зло свободу, которую вы мне предоставляете, и раз вам это угодно, я буду говорить прямо.

Беатриче.Каковы ваши притязания?

Розаура.Они диктуются мне моим происхождением и голосом совести.

Беатриче.Значит, вы решились обратиться к его величеству?

Розаура.Прежде чем обратиться к государю, я хочу прибегнуть к другому суду.

Беатриче.Какой же это суд?

Розаура.Это — суд вашего сердца. В вас есть сострадание и есть справедливость. Вы знатного рода, мысли ваши не могут не быть благородными, а ваша доброта видна в том, как вы ко мне относитесь. Вы знаете, на чем я основываю свои притязания, и вам известно, каковы мои права на эту землю. Я не думаю, чтобы вы хотели видеть меня сломленной несправедливостью, и потому вы сами будете моей защитой, моим адвокатом, моей покровительницей. Если бы я не была уверена в вас, я бы не раскрыла так легко своего сердца. Наоборот, я стала бы играть роль, притворяться, льстить вам. Но я вас знаю — и доверяюсь вам. У меня что на уме, то и на языке. Я у вас самой прошу совета и поддержки.

Беатриче.Ну вот! Когда вы изложили мне ваше дело, я скажу вам свое решение. Хотите?

Розаура.Говорите. Жду с нетерпением!

Беатриче.Вы — наследница имения Монтефоско,

Розаура.А ваш сын?

Беатриче.Ему нельзя будет владеть им дальше, если он не захочет прослыть захватчиком.

Розаура.Значит, я могу надеяться получить это имение?

Беатриче.Судья, не облеченный властью, не может обещать вам большего.

Розаура.Разве материнская власть не сумеет склонить сына?

Беатриче.Да, обещаю вам это! Флориндо еще не вышел из-под опеки. Я могу убедить его и могу принудить. Я сделаю все, чтобы разъяснить ему требования права и справедливости, и, если он будет упрямиться из тщеславия, я сумею быть твердой и даже пригрозить. Розаура, я обещаю вам: вы будете маркизой Монтефоско.

Розаура.О, боже! Вы меня успокаиваете, вы наполняете меня уверенностью и радостью.

Беатриче.Ну, а если я дала вам немного счастья, могу ли я надеяться на признательность и награду?

Розаура.Я вам обязана жизнью.

Беатриче.Будьте женой маркиза, моего сына.