Анатолий Софронов: Лабиринт

Минь. Лично вам, товарищ Чань, мы вверяем жизни наших боевых друзей. Пусть они и сейчас будут рядом, как кровные братья.

Чань. Мы сделаем все. Сделаем все!

Тьена и Николая осторожно кладут на носилки и на поднятых руках уносят. Минь и бойцы сопровождают носилки.

Минь(вернувшись) . Приказываю занять боевые посты.

Бойцы бегут к ракетной установке. Вой сирены.

На просцениуме, в луче света, — Ведущий.

Ведущий.

Свет гаснет.

Декорация та же, что и во второй картине второго действия. Стены. Портрет Дэвида. Кожаные перчатки. Скрещенные весла. Черные шторы, пронзенные солнечным светом. Приглушенная музыка. Стоящая у портрета Элизабет.

Быстро входит Роберт.

Роберт(обернувшись, кричит в лицо вошедшему за ним отцу) . Я не пойду в армию! Не пойду!

Брайен. Нет, ты пойдешь! Ты не можешь не пойти!

Встрепенулась Элизабет, неслышно вышла из комнаты.

Роберт. А я говорю: не пойду!

Брайен. Я не позволю запятнать честь нашей американской семьи!

Роберт. Я запятнаю честь семьи, если отправлюсь убивать людей.

Брайен. Ты должен выполнить свой долг.

Роберт, Мы уже заплатили свой долг. (Указывая на портрет.) Тебе мало?

Брайен. Ты говоришь ужасные слова.

Роберт. Я говорю, что думаю.

Брайен. Я удивляюсь тебе.

Роберт. А я удивляюсь человеку, который, называя меня сыном, отправляет на бесславную, позорную смерть.

Брайен. Я не могу допустить, чтобы люди говорили, что Чарлз Брайен воспитал своего сына трусом.

Роберт. Жизнь можно отдать только тому делу, в которое ты веришь.

Брайен. А ты не веришь в дело, которому отдал свою жизнь твой брат?

Роберт. То, что ты называешь делом, является преступлением, позором, вызвавшим презрение всего мира!

Брайен. А-а, эти интеллигенты, всякие писатели и негры, демонстрирующие у Белого дома, собирающие подписи под петициями и протестами? Кто с ними считается?!

Роберт. Считается! От этих петиций и демонстраций уже трепещут те, кто сидит в президентских креслах.

Брайен. Из тебя в России сделали оголтелого красного!

Роберт. Я не красный. Я все тот же белый...

Брайен. Нет, нет, ты стал красным!

Роберт. Если тебе удобно, можешь считать меня красным! Только красным сделали меня не в России, а здесь, в Америке!

Брайен. Роберт, я заклинаю тебя отцовским и материнским именем...

Роберт. Оставь мать в покое, она и так уже еле ходит по земле...

Брайен. Тебя осудят как дезертира.

Роберт. Но перед этим я устрою фейерверк из своего воинского билета.

Брайен. Боже мой! Боже мой! Я никогда не думал, что умру отцом дезертира!

Роберт. А я никогда не думал, что умру по воле своего родного отца!

Брайен. Ты живешь и будешь жить, я верю в это.

Роберт. Дэв тоже был жив, пока находился в этом доме. Что от него осталось? Боксерские перчатки да весла!

Входит Луиза. Останавливается.

Брайен(Луизе) . Что тебе здесь надо? Что ты бродишь по дому как привидение!

Роберт. Отец, я запрещаю тебе кричать на вдову моего брата! Слышишь, запрещаю!

Брайен. А какого черта она шляется здесь? Какого черта, я спрашиваю!

Роберт. Ты посмотри в ее глаза, прежде чем говорить со мной! В ее глаза посмотри!

Луиза закрывает глаза ладонями. Роберт подходит к Луизе, легко обнимает и уходит с ней. Брайен остается один. Принимает какую-то пилюлю, вытирает пот.

Входит Элизабет.

Элизабет. Я чувствую, что скоро умру. Силы совсем оставляют меня. У меня все время болит сердце.

Брайен. Прими лекарство.

Элизабет(отстраняя рукой лекарство) . Я ничего не хочу принимать. Мне все безразлично... Все... У меня только одно желание — чтобы Роберт остался здесь. Если его отправят туда, я умру.

Брайен. А если он останется здесь, он в один день превратится в дезертира. Его будут судить, и мы в тот же день превратимся в родителей дезертира, запятнавшего позором наши седые головы. Ты этого хочешь?