Эдвард Дансейни - Пьесы о далеком и близком

Трундлебен. Ну, сэр Уэбли, это в самом деле очень забавно. Он прислал мне список действующих лиц этой своей пьесы, «Гамелта», и там в самом деле настоящий Бедлам…

Никс. Да?

Сэр Уэбли. Да? Что же там?

Трундлебен. У него в пьесе есть призрак (Хе–хе–хе–хе). Призрак! На самом деле есть.

Сэр Уэбли. Что! Не на сцене?

Трундлебен. Да, именно на сцене!

Никс. Ну–ну–ну.

Сэр Уэбли. Но это же абсурдно.

Трундлебен. На другой день я встречался с мистером Вассом — был четырехсотый показ его «Ночки» — и рассказал ему про это. Он сказал, что вывести призрака на сцену было, конечно… ну…смехотворным.

Сэр Уэбли. А что еще он там натворил?

Трундлебен. Ну…вот…здесь невероятно длинный список…ну… «Макбет».

Сэр Уэбли. «Макбет». Что–то ирландское.

Никс. Ах, да. В стиле Королевского театра.

Трундлебен. Помнится, я слышал, что он предлагал им пьесу. Но, конечно…

Сэр Уэбли. Разумеется, нет.

Трундлебен. Судя по всему, это была очень…очень неприятная история.

Сэр Уэбли (горестно). Ах!

(Никс, выражая те же чувства, качает головой)

Трундлебен (возвращается к списку). Вот еще одна забавная. Эта еще смешнее «Гамлета». «Буря». И описание сцены: «Море, корабль».

Сэр Уэбли (смеется). О, это восхитительно! И впрямь чересчур хорошо. Море и корабль! И к чему все это?

Трундлебен. Ну, как я понял, там все дело в волшебнике, он…он устраивает шторм.

Сэр Уэбли. Он устраивает шторм. Превосходно! На сцене, подозреваю.

Трундлебен. О да, на сцене.

(Сэр Уэбли и Никс заливаются смехом).

Никс. Ему… ему для этого понадобится волшебник, не правда ли?

Сэр Уэбли. Ха–ха! Очень хорошо! Ему для этого понадобится волшебник, Трундлебен.

Трундлебен. Да, конечно, сэр Уэбли; разумеется, мистер Никс.

Сэр Уэбли. Но это описание сцены просто неповторимо. Я очень хотел бы это переписать, если вы позволите. Как там? «Море и корабль»? Смешнее некуда.

Трундлебен. Да, так оно и есть, сэр Уэбли. Подождите минутку, я еще не закончил. Полностью… полностью это звучит так: «Море, корабль, затем остров».

Сэр Уэбли. «Затем остров»! Тоже очень хорошо. «Затем остров». Я это тоже запишу ( Пишет ). А что еще, Трундлебен? Что там еще?

(Трундлебен снова приподнимает список).

Трундлебен. «Трагедия о… о короле Ричарде… Втором».

Сэр Уэбли. Но разве его жизнь — трагедия? Разве это трагедия, Никс?

Никс. Я…я… ну, я не вполне уверен; я так не думаю. Но я могу проверить.

Сэр Уэбли. Да, мы можем это проверить.

Трундлебен. Думаю, его жизнь в некоторой степени — может, в какой–то степени — была трагична, сэр Уэбли.

Сэр Уэбли. О, я не хочу сказать, что это не так. Не сомневаюсь. Нисколько не сомневаюсь. Но это одно. А назвать всю его жизнь трагедией — совсем другое дело.

Никс. О, совсем другое.

Трундлебен. Ну конечно, сэр Уэбли. Трагедия — очень сильное слово, вряд ли… вряд ли подходящее в этом случае.

Сэр Уэбли. Он, скорее всего, занимался браконьерством вместо того, чтобы учить историю.

Трундлебен. Боюсь, что так, сэр Уэбли.

Сэр Уэбли. А что еще, э? Еще что–нибудь?

Трундлебен. Ну, еще какие–то поэмы, как он пишет.

(Держит список)

Сэр Уэбли. И о чем они все?

Трундлебен. Ну, есть одна под названием… Ох! Мне не стоило и упоминать ее; возможно, лучше бы ее совсем пропустить.

Никс. Не…?

Сэр Уэбли. Не совсем…?

Трундлебен. Нет, даже совсем.

Сэр Уэбли и Никс. Гм!

Трундлебен. Пропустим ее совсем. А потом идут «Сонеты», и… и «Венера и Адонис», и… и «Феникс и голубка».

Сэр Уэбли. Феникс и что?

Трундлебен. Голубка.

Сэр Уэбли. Ох! Дальше…

Трундлебен. Одна поэма называется «Страстный пилигрим», а другая — «Жалобы влюбленного».

Сэр Уэбли. Я думаю, все это недостойно внимания.

Никс. Я тоже так думаю, сэр Уэбли.

Трундлебен (мрачно). Совсем перевелись поэты с тех пор, как умер бедняга Браунинг. Как можно именоваться поэтом… Настоящий абсурд!

Никс. Именно так, Трундлебен, именно так.