Николай Почтовалов - Раб ночной лампы

А в облаках ослепительно белые птицы
машут крылами беззвучно, как в старом кино…
Жизнь – колесо… Мы с тобой – поржавевшие спицы…
Было, все было, но очень, уж очень давно…

А ветер гонит одинокий желтый лист
и пьяный дворник подметает наше лето,
как будто песня все же до конца допета
и даже путь последний незнакомо чист…

А где-то небо тонет в море
и солнце прячется в песок…
а мы с тобой опять в миноре —
как будто отбываем срок.

А жизнь кружила и влекла
в неведомые мне пределы,
она была и не была,
хоть на ушко мне песни пела…

А жизнь прошла… как спичка полыхнула…
но, догорая, все же на ветру
душа нечаянно с дымком вспорхнула,
добавив небу черную дыру…

А за серой дымкой где-то
ни детей, ни женки нету:
мы на пару с белым светом
в отношениях простых,
а ночами – только слушать,
как волна стучится в уши, —
там загубленные души:
может быть, и я и ты…

А кто-то где-то верит в чудо,
но чуду надо бы помочь…
Я с кем-то где-то верить буду,
кроя на дни глухую ночь,
и ждать в предутреннем тумане
лучом скользящую судьбу…
А солнце, как обычно, – встанет
и будет ползать по небу…

А мы не спали до утра…
Мотало лодку у причала
и новый день искал начало
в золе уснувшего костра…

А на том – на бережочке
ходят бродят песен строчки:
и грустят, и веселятся,
и поэтов не боятся…

А пальцы путают лады,
наверно, все-таки – недаром:
не строит сердце, жди беды,
но… – не вини во всем гитару.

А память? – Что ж, – она остыла:
гниют в лесах, в полях кресты…
Страна, ну где ж тебя носило?..
Не ведаем – ни я, ни ты…

А позади колесики
везут, куда попросите…
А можно – в никуда?
А – можно, если хочется:
душа давненько просится,
но… мимо поезда…

А у нас уже – ледком лужи…
Затяни свой поясок туже…
Никому ты… а себе – нужен
среди этой на Земле стужи.

Ах, это карельское лето —
сродни постоянной угрозе:
морозов-то, вроде, и нету,
но душу легко отморозить.

А что это было?.. Как будто бы ветер
промчался грозою по краю зари…
но я будто так никого и не встретил,
и только орел в поднебесье парил…

А я уйду… или уеду
туда, где можно не спешить,
где лето может быть… по средам,
но все равно – приют души!

Балаболка-жизнь… ответа
нет и быть не может:
вроде осень, вроде лето —
нету их дороже.

Банк сорву, – пропью и точка…
не сорву, – да, – не беда:
был не срок, была отсрочка…
не от смерти – от стыда…

Беломорские качели:
то приливы, то отливы…
в нашей северной купели
волны больно говорливы…
От Поморья до Онего
колокольный звон веками,
пробиваясь из-под снега, —
улетал над Соловками…

Белые ночи: нечаянный звук и… затишье…
Белые ночи: и капли дождя нипочем…
Белые ночи: и звезды на небе излишни…
Белые ночи: и день тут совсем не при чем…

Бесконечность бытия
душу просто истощает…
Отпиваюсь ночью… чаем,
в чаелюбах состоя.

Благослови меня, печаль…
Я ждал усталости в ответе
на свой вопрос и… не заметил,
что мне молчания не жаль…

Блестит осколочек луны…
Опять прощу остаток ночи:
друг другу мы всегда верны
среди весомых многоточий.

Был бы счастлив непомерно
удивить тебя, душа,
но… характер дюже скверный:
жить не в силах, не греша…

Было все, а что-то – мимо…
Это знать невыносимо…
но… давай судьбе простим мы
осень на дворе…
Ей бы – и зимой, и летом,
и весной – кружить по свету,
чтобы с песней недопетой
в костерке гореть…