Владимир Силкин - Прости, берёза

За окошком декабрь,
Свет огня из родного музея,
Под забором притихла
До подъёма тюрьма.
И усталый фонарь
Жадно в комнату вашу глазеет,
Где по гипсовым стенам
Гуляет зима.

Это только декабрь,
Позади октябри с продразвёрсткой,
Госпитальные койки,
Гудящая в сердце война.
Вновь зима залепила дома,
Как извёсткой,
И не сходит с висков,
Как с музейных икон, седина.

Надоело без дела,
Отпускных не дают.
Я б повёз свое тело
Отоспаться на юг.

Я не то чтобы очень,
Но от службы устал.
Да и в городе Сочи
Никогда не бывал.

По дороге в Пицунду
Приземлялся я там.
Столько всякого люда
Льнёт к тем самым местам!

Я же съезжу в свой Ряжск,
Повидаю родню,
Ни дельфинов, ни пляжей,
Хупта мрёт на корню.

Снова лето проходит,
И приходит на ум:
Сесть бы на пароходик
Из Пицунды в Сухум.

«Дождь в дорогу – быть добру!» —
Я не раз слыхал про это,
И в дорогу я беру
Вот такую сумку лета!

Я иду, а дождик вслед,
Как конфеты в детстве, сладкий.
Мне каких-то сорок лет,
И дела мои в порядке.

Липнет глина к башмакам,
И рубаха липнет к телу.
Ну же, дождик, по рукам,
Ты смотри, как всё запело!

Только ты на миг отстал,
Только шаг звенящий сбавил,
Тут я радугу достал
И над речкой мост поставил.

Больше в сумке ни шиша,
От дождя следа не сыщешь.
Что же ты, моя душа,
Соловьём счастливым свищешь!

Вот и отпуск мой истёк.
Рейс Москва – Владивосток.

И, кривляясь на лету,
Забирает в небо ТУ.

Думая о доме,
Приземлюсь в Артёме.

Прямо в ночь, на страх и риск,
На попутке – в Уссурийск.

В этот час до Уссурийска
Два часа каких-то риска.

Всё на свете провались,
Если дома заждались.

Восемь изб, за ними – поле,
Тишина рязанских чащ.
Свет родимого раздолья
То спокоен, то манящ.

Кто меня теперь узнает
И кого узнаю я,
Сторона моя родная,
Голосистая моя!

Мне твоё признанье важно.
– Здравствуй, поле в васильках!
Над тобой мой змей бумажный
Заблудился в облаках.

Здравствуй, речка-говорунья!
Здравствуй, пруд без карасей!
Здравствуй, здравствуй, баба Груня,
Мать погибших сыновей!

Сколько света подарила
Мне твоя простая речь!
Вот с того во мне и сила —
Есть на свете что беречь.

Оттого я, как мальчишка,
Рад берёзам и ручьям,
Что твой дивный голос слышу
Снова, родина моя!

Заберу на память грусть,
Уложу в рюкзак дорожный,
На распутье разберусь
В истинах, что непреложны.

Заберу на память боль
Чёрных глаз твоих усталых.
Ты, пожалуйста, позволь,
Чтоб она со мной осталась.

Заберу на память гром,
Что бубнил над нашей крышей,
Чтоб когда-нибудь потом
В горький час его услышать.

Заберу на память свет,
Что в окне твоем маячил…
Как мы поздно мамам вслед
На могильных плитах плачем.

Далеко ли от дерева семя
Упадёт? Отвечают, что нет.
Лечит раны упрямое время,
Оставляя отчётливый след.

И однажды, куда-то уехав,
Мы к истокам вернуться должны.
Тихо крикнешь и знаешь, что эхо
Отзовётся с родной стороны.

Даже птицы тоскуют в разлуке,
И у них холодеют сердца.
Не с того ли печальные звуки
Часто слышатся в песне скворца?

Перелётным, возможно, попроще,
Позабыв про тепло и про тишь,
Улететь от ручья и от рощи…
Но от Родины не улетишь.

Такая тишь… Окликнуть некого.
Один лишь Млечный Путь давно
Пролёг к разъезду Дубосеково
И дальше – до Бородино.

И в тишине подлунной слышится
Дыхание земли родной,
И так легко и просто дышится
Берёзовою тишиной.

Поля российские над бедами
Из плоти матери-земли,
Из глубины веков победными
Цветами жизни проросли.