Ноэми Норд - Эротоманка. Все о любви

Этот кубок… Выпей смак,
тайный вкус на дне.
Помнишь, милый, сласть атак
и шаги в огне?

У любви – миллионы лиц,
всемирный экстаз,
наваждение в ритме едином
с каждой подземной тварью,
с каждым жуком замызганным,
с каждым продрогшим ангелом
упиваться экстазом
подземных подопытных чувств.
Планета зудит в дивном эструсе,
и гейзеры опытных фобий —
сплошная изнанка любви.

Шагни в наш клубок неистовый
протиснись в загадку смачную —
там ждет тебя главная тайна —
чувственный апофеоз,
лоботомия разума,
истерика серотонина,
солнца закат,
сон бога
под радугой наготы.

Серафим протяжными крылами
помахал на твой понурый лик,
и, как-будто сдавленный годами,
встрепенулся в теле звонкий крик.

Полюблю сегодня хоть любого,
хоть бомжа бродячего во тьме,
лишь бы музыки прекрасный повод
не копаться в медленном уме.

И на миг – долой свои вериги,
темный смысл, монашеский удел,
разве не вериги – эти книги?
Прочитал – и также похудел.

Мечту мою штормит, и качка разгулялась,
от рук твоих светло – плывешь через меня,
надолго порт закрыт, но пусть твоя усталость
не заглушит печали, истово браня.

Крюками якорей твой путь означен точно,
горячий грунт упруг до судорог на дне,
нет контуров земли, далек причал песочный,
и скрыты берега – пока плывешь в огне.

Дети Евы рождались в аду,
в прогрессии протуберанцев,
крылья вырваны на лету.
волочились по следу,
зов, жужжание.
Узнаете – Земля?
Стук копыт, рык и ржание,
все желаемое – нельзя.
Где дьявол содом возвеличил
до мысли единой —
постель,
эротика – мысленный трафик,
искомая самоцель.

Догребай, спеши,
доживай, дыши
синеглазый мрак,
смак, веселый май,
гнев и сердолик,
златокамня лик,
унесенный ветром
клекот синих птиц.

Мы расстворяемся друг в друге,
смешны деленья на миры,
твои неистовые руки,
твои горячие вихры -
как ураган, горячий, нежный,
всесильный, страстный, неизбежный,
ворвавшийся в мои пространства,
смешавший бездну окаянства
с манящей свежестью озона
и оглушительного звона.

Когда мы были динозаврами
в доисторической дали,
питались горечью и лаврами
нещедрой пепельной земли.

Летали, плавали и ползали,
любили спать, любили есть,
драчливыми кичились позами,
вздымая чешую и шерсть.

Нажравшись, грели рожи плоские,
инстинкты тешили свои,
надув багрово шеи плоские,
вели смертельные бои.

И души темные, звериные,
надежная скрывала бронь,
и не был превращен в извилины
рассудка бешенный огонь.

Ты скажешь: динозавры вымерли.
Я с ужасом в тебя гляжу:
со дна души, в страстях ли, в дыме ли, —
взлетает зверь по виражу.

Выпустим, говорю
среброгрудую птицу —
петь, петь, петь!
А не томиться.

Пусть обнажится суть —
всем бы нам крошку неба.
Если свободен путь,
птице ли – хлеба?

Меч в твои руки вложу —
клетку – наотмашь!
Я и сама дышу
не беззаботно.

Слышишь – как тонко в груди?
Видишь – как дышит ветер?
Выпустим птицу! Лети!
Пусть будет путь ей – светел!

Только напрасен плач
горе -дебила.
Что же ты в слезах, палач?
Птица тебя забыла.

Видишь – смеется, летит,
в синих лучах серебрится.
Может, тебя и простит
эта свободная птица.

Белое бы тебе крыло,
вечное бы тебе – тепло!
Неба стихия – цель!
А в апогее – трель!

Пой, создавай волну,
славную голубизну,
славный словесный вздор,
рифм перебранку и спор.

Каждое слово – ложь,
каждое слово – дрожь,
в целом же тысячи нот —
музыки вечной взлет.

Если перепоешь —
значит – переживешь.