Вячеслав Евдокимов - Детство милое

И то по букве, заморочка,
Ведь не училась и денёчка,
Хотя и было страсть охота.
Тебе учёба – лишь забота,

А без неё ты только вором
Лишь будешь в времени прескором,
Во всём никчемным человеком,
И оправдаться в том на неком…».

То ли сознательным стал мигом,
Иль побоялся быть под игом
Крутой маманькиной лупцовки,
Но дисциплинной стал поковки,

Не получал уж нареканий,
Как в век мой милый, вольный, ранний,
К тому же, был я пионером,
А значит, должен быть примером.

Другие, нет да нет, влипали
Вдруг в переделки и в опале
Вмиг становилися у классной,
И мерой строгой и опасной

Была изъятием портфелей,
Без оправданья нудных трелей
Пришли родители чтоб в школу,
Чтоб оказаться перемолу

Злу до мельчайших самых фракций,
Лишь после этих строгих акций
Портфели вновь вручались в руки.
Но чтобы минуть страшной муки,

Избечь родительской вон взбучки,
Из класса будет как в отлучке
Учитель классный, сильно строгий,
Портфелю вмиг «давали ноги»,

В окно швыряли жертве скорбной,.
И так сей метод был удобный,
Что не боялись уж изъятья,
Друг дружке в этом были братья.

Портфель поймавший, после вместе
Домой со всеми шёл и жести
Не знал родительской напасти
И оттого был в полном счастье.

…Вся территория разрыта
Вкруг МГУ была, и мы‒то
Ходили в школу и обратно
По глине вязкой, неприятно,

Когда в ней вязнешь по колено,
Ввек шли гуськом и непременно
Друг дружке мигом помогали,
Чтоб не был кто‒то вдруг в печали.

Коль сапоги застряли в глине,
Впадала жертва враз в унынье…
Её вытягивали скопом.
Шли вновь по чуть заметным тропам

С трудом, хоть еле, в дали, в дали…
А сапоги уж заменяли
На обувь школьную мы в школе,
И в ней носились там уж вволю!

Из школы шёл я как‒то… Марко
Вкруг было всё… Смотрю, овчарка
К трубе привязана огромной,
И так печально, в позе скромной,

Сидит и смотрит на округу…
Я вмиг к ней ринулся, как к другу,
Погладить чтоб, её уластя,
В моей то было это власти.

Я раз погладил… А другой же,
Видать, не стал ей мил, негожий.
Она в момент вцепилась в руку
Клыками страшными и муку

Вмиг создала мне, боль и вскрики!
Так потрясения велики,
Что я свалился вмиг в траншею,
Чуть не сломав при этом шею…

И то спасло от растерзанья.
На миг пропало и сознанье…
Придя в себя, вмиг первым делом,
А в этом деле был не смелым,

Я про уколы вспомнил сразу,
Что будут делать от заразы,
А по количеству их сорок,
А зад, конечно, был мне дорог,

Не указал врачам причину,
Не показал им всю картину
Грызни собакой. Но укольчик
Всё ж засадили, где был копчик,
Промыли, раны мазью смазав,
И надавали мне наказов,
Чтоб приходил опять три дня я,
Чтоб дать заразе нагоняя.

С тех пор собак всех сторонюся,
Чтоб избежать опять укуса.
…На стройке жуть организаций,
Её ведь много операций.

И заключённые есть даже,
Мы их боялись, будто сажи,
Хотя, как все, они по виду,
Не причиняли нам обиду,

Как все, трудилися на стройке,
И труд входил в неволи сроки.
Полно военных так же было,
На них смотрели мы все мило,

Они ходили бодро с песней,
Их строя не было чудесней,
И мы, к ним завистью палимы,
Маршировали тож за ними!

И были тем они любезны,
И нашим душам, ах, полезны,
Что им кино «крутили» часто.
Вот на него влекло всех нас‒то.

Нашли мы дырку в их заборе,
И к ним наладилися вскоре
Вмиг проникать, кино зреть чтобы,
Пройдохи в том мы высшей пробы!

Экран на воздухе открытом
Там был, к щиту гвоздём прибитым.
Солдаты видели, конечно,
Набег наш, звали нас сердечно,

Руками дружески махая,
И стая наша удалая
В момент сидит средь них с опаской,
Но наделённые их лаской,

Сидим, не так уж с страха кротки,
К тому ж, на головы пилотки
Наденут нам для маскировки, —
Они прекрасны в сей сноровке!

Вмиг затерялись средь сидящих,
И офицеров, нам грозящих,
Убраться вон, уж нет приказа,
Мол, что такая здесь зараза?