Вячеслав Евдокимов - Детство милое

Всегда, везде, где это надо,
И проведу, хоть не услада
Мне будет в этакой темнице,
Когда контроля будут лица.

А как пройдут, я вновь на воле
Вмиг окажусь, не труся боле.
Вот так доехал до столицы.
О том рассказ одной девицы,

Что с нами ехала попутно,
И был потом, наверно, блудно,
Ведь о таком не помню сроду,
Наверно, лжи лила всё воду,

Чтоб посмеяться надо мною.
А я её зато «Козою»
Назвал за смех, что был, как козий,
Да эстетический, не в прозе,

Как показалось, натуральным,
Пред ней не став за то опальным.
Мы были добрые соседи,
Не руша годы дружбы тверди.

Она ведь тоже по вербовке,
Была жива, лихой сноровки,
Как и другие все девчата,
Кем общежитие богато,

Что в городках премногих было
Вокруг великой стройки пыла.
Учился в школе я начальной,
От городков считалась дальней,

Была не каменной, не важной,
Но скромной вся, одноэтажной,
Вся в деревянном одеянье.
В ней получал теперь я знанья.

Её был номер, помню, «пятый»,
Вкруг сад был, пышностью богатый,
А место, где была, – Ленгоры
И их крутые косогоры.

Я при любой ходил погоде
И не ворчал на это, вроде.
Здесь все вперёд ушли в ученье,
Догнать их было мне мученье,

Но кое‒как всё ж подтянулся,
Щипал науку хваткой гуся.

У нас уроки были пенья,
Но в этой грамоте был пень я.
Хоть от натуги напрочь тресни,
Я ни одной не ведал песни,

Когда мотив являла скрипка,
Я тщился петь, но страшно хлипко…
Зато отменно было в хоре,
Меня не трогало в нём горе:

Лишь разевал я рот пошире,
Солист как будто первый в мире,
Но лишь для вида, безголосо,
И не бросал тут взгляд свой косо

Уж на меня учитель строгий.
И так урок свершал я многий.
Не быть, знать, Лемешевым сроду,
Не дать ввек пенья блажь народу.

Скользил смычок по струнам скрипки,
Сиял учитель от улыбки,
Взывая к песне приобщиться,
Мол, песнь услада! Как горчица,

Мне было это же занятье,
Нет, все «фасоли» мне не братья.
С трудом про Чибиса брал нотки,
Все у меня они сиротки,

Я птицу знал, кричит плаксиво…
А ноты нет. Но не тоскливо
Мне, музыкантишку, то было,
Ведь на другое много пыла!

Зато на сладкой перемене
Я не даю порывам лени,
Играю в «Козлика» азартно,
Ах, прыгать в нём как мне приятно!

Зовётся также «Чехордою».
Вот соберёмся мы гурьбою,
Произведём с умом считалку.
Водящий есть! И все в скакалку

Играть начнут поочерёдно.
Вот разбегаемся свободно…
Стоит, пригнувшися, водящий,
Через него прыжок парящий

Свой совершить обязан каждый,
Лишь перепрыгнуть только с жаждой!
А коли нет, столкнёт неловко,
Знать, силой слаб, хила сноровка,

Так сам водящим встанет, скрючась.
И всех ждала такая участь.
А пролетевший над водящим,
Обязан быть и сам стоящим,

И прыгуну очередному
Уж надо быть вовсю лихому,
Чтоб пролететь поочерёдно
Над ними ловко и свободно!

Коль пролетал, вставал уж третьим.
А по секрету тут заметим,
Троих осилить – уж задача,
Ждала немногих в том удача,

Тогда они вставали сами,
А кто стоял, под парусами
Неслись, чтоб прыгать снова, снова,
Что, мол, получится бедово.

И все глядимся, как козлята,
И страстью в том душа объята.
Потом отдышка пол‒урока,
И от него нам нет уж прока…

Но вот занятий всех кончина!
Спешим домой гурьбой не чинно…
Берём пример мы сразу с дядей,
И вот троллейбуса вмиг сзади

Мы уж цепляемся руками,
Мол, в этом деле мы с усами!
Имеем твёрдую сноровку,
И проезжаем остановку,

Пока не выскочит водитель
И как безжалостный воитель
Вмиг не набросится на нас‒то…
Нам ждать его? Ну нет уж, баста!

В кусты Ленгор летим стрелою,
Чтоб те прикрыли нас собою!
Но лишь троллейбус вдаль помчится,
Мы вылетаем все, как птицы,

И вмиг цепляемся к другому,
Добраться лихо чтобы к дому!
Опять потом всё повторится,
И тут водительша, как львица,

На нас набросится вмиг с рыком!
И все мы в ужасе великом
До дома мчимся напрямую,
Преодолев дугу кривую…