Инна Фидянина-Зубкова: Такая обычная фея. Лесные девки и Сахалин-господин. Стихи

Рисуй, художник умелый,
а я припаду к ручью,
сяду, вставать не хочу.
Вода прекрасна! Любуюсь.
Почему я ни с кем не целуюсь?

Журчи ручей да воду лей.
Как жаль, что я не Водолей!

Плакала царевна
горькими слезами,
думала всю жизнь ей
тёмными лесами
жить-поживать
да добро не наживать:
со зверьём лесным целоваться,
с медведями злыми обниматься
во терему высоком
на севере глубоком.

Ты пожди, царевна, подожди,
до тебя доходят дожди,
тебя сладко греют снега.
О тебе стих слагаю и я.

Приедет к тебе разлюбезный,
полем прискачет и лесом,
в терем высокий войдёт
и с собой далеко увезёт.

Привезёт в родную деревню,
познакомит с бабами, с селью;
в работу впряжёт, пойдёшь:
пашня, посев и рожь!

Чего же ты плачешь, дивчина:
жизнь на миру – кручина?
А в лесу одиноко, но праздно.
Тогда плюнь и устраивай праздник:

Белки, лисицы и волки,
подбегайте все к нашей ёлке
и выстраивайтесь в хоровод,
ведь в лесу только жизнь и живёт!

Я птица гордая, я птица вешняя,
смелая птица, нездешняя;
летала, летала, летала,
а налетавшись, устала,
присела и причитаю:
«Притомились крылышки, не летаю,
и головушка болит.»

Слышу я, как говорит
тетерев тетеревихе:
«Птица вешняя купчиха
налетела на наш лес,
надо подлую известь!
Лети-ка ты за вороном,
и я в четыре стороны
за птицами синицами,
пущай её позаклюют,
ишь, разгорланилася тут!»

Я птица гордая, птица вешняя
не боюсь ни воронья,
ни синицы, воробья.
Поднялась на крыло
и врагам лесным назло
улетела в другой лес.
Пусть самих себя известь
собирается братва.
Вот такие труля-ля!

«Какая ты, девушка, живущая в лесу?»
Я покорно свой крест несу,
хожу всё травами, травами,
росами, бликами, покрывалами
из цветов и веток.
Звериных деток
вылечиваю
сказками да предтечами.
От людей хоронюсь,
их злой воли боюсь,
они лесных красавиц не любят,
как найдут, так сразу погубят:
понесут на дыбу.
Видно вам, не видно?

Ах и дыбы да дыбы`
стоят на матушке Руси!
На них девки шальные
да скатерти расписные
на столах расстелены:
пьют, поминают неделями.
Вы на это смотрели ли?

Вот дыба стоит десятая,
на ней ведьма проклятая,
а ведьме шестнадцать лет.
Она нимфа лесная иль нет?

Вот и я в лесу заховалась,
в руки стрельцам не давалась,
не досталась и дядьке пьяному,
и даже царю буяному.
Травами ходила, травами
росами, бликами, покрывалами
из цветов и веток.
Крест свой держу я крепко.
Не хочу, чтоб народ смеялся
надо мной поминальным весельем.
Вот, брожу одна тихой тенью.

Я руками голыми на лисицу ходила
да сама себе говорила:
«Как поймаю рыжую, будет шуба,
хорошая будет шуба.» Под дубом
я лисицу руками поймала
и плутовке строго сказала:
– Пойдёшь ко мне жить подруга,
не нужна мне рыжая шуба,
есть у меня дублёнка.
Хочешь кушать, сестрёнка?

А лисица хотела к лисятам.
Я выпустила виновато
лису лесную на волю,
и до дому попёрлась полем: