Инна Фидянина-Зубкова - Каменные века. Стихи об истории нашей

«Она что, на смерть нарывается?»
– Да, да, смертью всё и кончается,
всё заканчивается тризной,
когда нет уже веры в отчизну,
а наши большие медали
мы глупым врагам раздавали.

Нет, жизни такой мне не надо!
Эй, левый из Петрограда,
ты правого, что ли, обидел —
нож из кармана выудил…

Я всё это проходила,
всё это было, было
и повторяется вновь.

И ещё сто раз повторится.
Ты забыл, мир в Мир не влюбился,
Миру мир не нужен, однако.

Прощай, мой воин, ты в драке
погибнешь. Я старой стану,
кости твои достану
и напишу как было:
ты победил его —
правого из Петербурга.

* * *
Внучка кушает булку,
хлеба на полях сжигают,
зачем-то все едут в Израиль.

Нет, ты больше не будешь
ждать уже ничего,
эти порталы-порты
связь времён, вот и всё.

В стране каучуковой воли,
в стране бумеранго-грёз
не было лучшей доли,
как осколки копить из слёз.

Душа зачем-то держалась,
за что-то цеплялась трава.
Если ты не взорвалась,
значит, сегодня жива.

* * *
Может быть и недолго
нам всем тут осталось жить,
но мы собираем осколки
для того чтобы ими бить!

Нет, мы больше не будем
ждать уже ничего.
Зачем-то твердим: «Не забудем!» —
это все, что осталось нам. Всё.

* * *
А небо сыпет «подарки»
градом из взрывов и пуль,
мы кровью пишем ремарки:
«Сегодня я умер. Уснул.»

Река Времени – это реченька.
Я плясала для вас от печеньки:
от порога от самого дивного,
пела песни былинные.

Сказками дело не кончилось,
стихами писалось, строчилось.
Наложила на себя я, навесила
большую, большую ответственность.

Пройтись – никого не обидеть,
накормить, напоить и ответить
за все грехи ваши тяжкие,
маленькие бедняжки вы!
Всё воюете и дерётесь,
матерей да с детями жрёте.

Ни добра в вас, ни милосердия.
И совесть висит на вертеле
в пустынной, печальной местности.
Да за что ж я несу ответственность?

Брошу я род людской, кину
и далече куда-нибудь двину —
на святую звезду Андромеду.

Я на той планете поеду,
поплыву по Времени-реченьке
и у них запляшу от печеньки:
от порога самого дивного,
путь проложу былинами
для людей в тех краях живущих —
воюющих, жрущих и пьющих.

Я напишу вам книгу каменных веков,
в ней мало кто будет жить без оков,
в ней день на день ложится.
Кто спит, тому ничего не снится;
кто не спит, тот в оковы влезает.
В этой книге даже господь страдает.

Жалость помноженная на участие —
вот те маленькое твоё счастье
(пей его воду —
нет в ней броду).

Нет у воды берегов!
В книге моей лишь моря без оков,
без берегов. Без лесов леса.
И длинные, длинные волоса
у царицы Печали.

Её грустить отучали,
а она всё плакала с неба.
И кто бы где не был,
его накрывали её дожди:
«Дождись, дождись
равенства, братства!»

– Мы в рабстве! —
кричали граждане в небо.
В ответ доносилось: «Небыль.»
И века
каменьями ложились пока.

Каменные, каменные века.
И длинные, длинные волоса.
Вот и вся книга,
она не длинна, она дика.

Прошлое как-то странно с нами прощается:
то навсегда забывается,
то опять возвращается.
Нам от этого лишь икается,
мерещится, кажется, кается.

А когда каяться надоедает,
то снова прошлое забывает
неприхотливый народ
и войной друг на друга идёт.

Мимо памяти проходят события:
дурно пахнут они, не глядите!
Не глядите, вы там не найдёте
того, что с собой унесёте
в далёкое далеко далёко.

Боком выходят, боком
прошлых лет междометия.
Столетия проходят, столетия,
столетия плавятся, как металл.