Александр Адельфинский - Будде моих миров. Стихотворения

Прости меня, опавшая листва,
За то, что ты была живой листвою,
Никто не вспомнит нас листвой живою.
Прости меня, опавшая листва.
А если вспомнит, то забудет вновь:
Его надежды, бездною творимы,
Важнее нас, взлелеяны, любимы,
Так, если вспомнят, то забудут вновь.
Тогда, живя до нового забвенья,
Струитесь, дни, когда любовь хрупка
Полётом поднебесным мотылька.
Тогда живи до нового забвенья.
Но нынче, боль, приди и след оставь
В душе моей тоскующей, томимой
Летящей жизнью, грешной и любимой.
Но нынче, боль, приди и след оставь.
Прости меня, несущаяся жизнь,
За то, что я во тьме мой след оставил,
Обжёг листву и время позабавил.
Прости меня, несущаяся жизнь.
Так, видит Бог, листва наш день творит
Средь вешних дней, что нами днесь любимы,
Но жизнь хрупка и льётся, льётся мимо.
Так, видит Бог, листва наш день творит.
Ты вдаль уйдёшь, а мне тебя так жалко,
Любовь моя, утерянная вмиг,
Потерянная в миг, когда постиг —
Ты вдаль уйдёшь, а мне тебя так жалко.
Цвети, любовь, цвети виной моей,
Терзай, твоё желанье безупречно,
Когда оно жестоко и беспечно.
Цвети, любовь, цвети виной моей.
Видать, Господь тебя благословил.
Даруй тебе божественную волю —
Прощать любви моей земную долю.
Видать, Господь тебя благословил.
Пусть век недолгий мой любовь хранит.
Я знаю, не посмотришь безучастно,
Любовь моя, забвенью не подвластна.
Пусть век недолгий мой любовь хранит.

Прости меня, опавшая листва.

Твои моря безбрежны, как рабы —
Галерники, чей взор подобен бритве,
Но горизонт велик, как если бы
Сгущался гром на острие молитвы
И не гремел. Пускай твои стада
Бредут, не зная броду, чуя воду,
Не ведая, что ломкая вода
Несёт следы к незримому восходу.
Им долог путь, они ему верны,
Но твой прилив избыточно печален,
Как будто катер, к пристани причален,
Готов ко дну и ждёт крутой волны.
Жестокий берег пьёт чужую соль
И жаждет моря, пусть оно иное,
С приливом лунным впитывая боль
Любви, и страха, и надежды Ноя.
Земля мала для океанских волн,
Да время терпит нас, покуда может,
Но страсть велит и к жизни смерти множит,
Лелея в Боге опустелый чёлн.
Так дай нам силы, эта сторона,
Любить, когда судьбою не любимы,
Когда стремятся к нам, неумолимы,
Иные воли, а сума полна.
Твоя любовь незрима, но верна…

Тех ненавязчивых творений
Неведом день, но верен час.
Прости смышлёность поколений,
Они забудут, верно, нас.

Великих, тщетных и ничтожных,
С неясной им чужой борьбой,
Младых, невечных, осторожных,
С расчисленной за нас судьбой.

Им невдомёк, как мы любили
И ненавидели, любя,
Как мы творили, были, жили
И изживали в них – себя.

В одночасье поймёшь: за стеною фасада —
Полночь, темень и дождь, да судьба, да засада.
Не войти, не принять, но натянуты сети,
И движением вспять свищут пыльные плети.

Знать – не значит пройти стороной лихолетье,
Не изведать пути, не принять разноцветье.
Зацветает миндаль – на лихую дорогу,
Отчуждённую даль, ни себе и ни Богу.

Просто скука претит, и борьба неуместна,
И Господь не простит, и пожива нелестна.
В одночасье прости, но за стену фасада
Заходи, ощути, затаилась засада.

Жив ли, мёртв ли, узнай: днесь пришло лихолетье,
Размывается край, недоступно бессмертье.

Если видишь даль багряным оком,
Значит, даль обманута тобой,
Значит, век пропущен и жестоко
Расчленён неузнанной судьбой.

С давних пор, испорченных тобою,
Не рождённым, но зачатым влёт
До тебя расчисленной судьбою,
Ты повинен вдоль и наперёд.

Та вина, вина кровавой грозди,
Не твоя, но косвенно твоя.
Так, вгоняя в плоть тугие гвозди,
Раскалялись нити бытия.

И, вечерним пламенем заката
Лишь на миг разъят, соединён,
Невзначай поймёшь того солдата,
Что пронзил Спасителя копьём.

Там, где исчезнет наша тень,
Там воссияет день.
Здесь на мгновение, вечность, час
Свет пребывал до нас.

Мы, не они, зачернили дни
Там, где могли они.
Стало быть, надо хранить себя,
Нас легион, любя.