Олег Мисковец - Город двух президентов

Разделённая любовь взаимностью и временем,
счастье, наделённое бременем
дальнего расстояния.
Я бегу к тебе, как мальчик с разбитыми коленями
к маме. Бегу со всеми своими сомнениями,
почти сгорев от желания.

Мы летели над городом вверх ногами.
Город плыл головою вниз.
Мосты перевёрнуто реки купали,
чтобы чистыми развелись.
Дождь не мог их достать, поливал снаружи
капли снизу летели вверх.
Я боялся свой взгляд отвести и нарушить
то, что скрыто было от всех.
Но, взглянув на тебя, тут же я обнаружил,
что не надо бояться уже.
Мы летели. Наш город не в реках и лужах,
он у нас перевёрнут в душе.

Ветер фонарь качает.
Круг по дороге мечется
жёлтый. Собака лает,
никак не перебесится.
Думает полнолунье,
лай хрипотой становится.
Ей в проводах, как в струнах,
ветер даёт настроиться
на вой, и она воет, да
легче ей не будет уж.
Как в гром ветерану война,
мерещится ей собачий муж
её, который в одну из стуж
при полной луне замёрз на…
Хозяин, вскидывая ружь
Ё… думает суку или фонарь.

Слова делают мир понятным
Но не всегда приятным
И чуточку проще
Но если формулировать внятно
А лучше еще и занятно
То можно стать ловчим
Человечьих душ
Из дождя устраивать душ
Из ветра фен
Зеркала из луж
Холодильник из стуж
Буратин из полен
И объяснять буратинам
Что коровам вымя
Не для красы
Что в него скотина
Траву жуёт лениво
Мокрую от росы

Водка не помогает.
И стихи тоже.
После водки встаю я
с мятою рожей.
После стихов не знаю,
чем душу штопать.
Точит разлука злая
на эшафоте
свой топор под приговор:
«Дальше без любви».
Я дрожу, как вор, что спёр
пол неба и земли.

Силуэты берёз и сосен
на полотнище белой ночи.
Телеграфных столбов и прочих
атрибутов, растущих в осень,
на гнилой Белостровской почве,
разделяют небо на части,
горизонт, разрывая в клочья.
создают пейзаж отчасти
буйства роста, но в целом грусти,
потому, что уже случилось
это лето. В луну вцепилась
лапа ели. И не отпустит.

Сын спросил у папы: «А до неба сколько?»
Папа был неглупый, отвечал легко:
«Если небо в звёздах – очень, сын, далёко,
Если с облаками – то недалеко.

Небо с солнцем, парень, ближе неба в звёздах,
Небо лунное подальше неба облаков».
Мальчик задремал – было уже поздно,
Ну а папа думал: небо, где оно?

Думал, вспоминая ту грозу из детства:
Молнии делили небо на куски,
Как тогда от страха ночью сжалось сердце:
«Папа! Небо рвётся!» – «Спи, сыночек, спи».

Она на животе лежала. Как?
Да как обычно кверху каком.
И я подумал: заведу собаку,
в прихожей, надевая лапсердак.
Она мне будет тапочки носить,
по морде получать газетой,
когда я пьян, но всё-таки при этом
так по-собачьи преданно любить.

…расположение, взаимосвязь
красивых слов, порочных мыслей…
…и запятые каплями повисли
с карнизов строчек, точек власть
страшней бессмысленности многоточий,
тире, двуточий, знаков прочих…
…короче,
надо бы короче,
но не найти мне слов тех точных,
мне просто их не отыскать…
стучит морзянкою давно уж сердце
на шифре, не услышанном никем,
колотят, прибавляя герцы,
реальности секунды… а слова все – тлен…
…и те, что на бумаге буквами распяты,
которая, возможно, не горит…
…………………………………….…………..……
Душа Звезды с Землёю говорит
«…в час небывало жаркого заката…»

Забросает снегом белым
всё, что было этим летом,
все маршруты, все пределы,
все вопросы, все ответы.
Колкою метельной кашей,
словно шторой, скроет ловко
лета прошлого пейзажи,
мизансцены и уловки.
На стекле оконной створки
опытный мороз-пророчец
нарисует схему сборки
прошлолетних одиночеств.