ИЗ КНИГИ «СОНЕТЫ» {29} 29 «Sonett-Werk» Жанру сонета Бехер придавал особое значение. В предисловии к своей книге «Сонеты» он писал: «В пору изгнания, когда люди, исторгнутые из Германии, должны были хранить богатства ее языка, дабы сберечь их для Германии, — в эту пору сонет приобрел в моем творчестве неожиданно большое значение и место и доказал, насколько он как жанр актуален и современен».
:
Я — лишь вопрос, лишь голос запустенья,
Что в клочья ветер над балконом рвет,
Но мой отпор средь злобного смятенья
Отяжеляет в небе ваш полет.
Мы — в пропастях, и цепи не порвать,
Мы — в адских льдах, откуда нет возврата…
Лишь по ночам, туманами объята,
Вдоль белых рек несется наша рать.
Нас греет лишь мечта о дальнем лете,
Где под звездой счастливой цвел наш дом.
Нас рвут и ранят рощ густые сети,
Метлою гонят, жгут косым дождем…
Удар лучей убьет нас на рассвете,
Дробясь, на синий берег упадем.
Как сладко спал я!.. В таинстве лесном
Сплетались дни и ночи воедино,
В руках лежала пестрая долина,
Озера глаз цвели… Глубоким сном
Подхвачены, волною через вены
Струились в грудь просторы всей земли,
Белело пеной море, и Арденны
На лоб широким глетчером текли.
Роняли пальцы черный сок вина,
Была в росе ресниц трава густая,
И запах смол туманил дебри сна.
А в кратер уха рвался все смелей
Рассветный зов. И, склоны губ лаская,
Струился ветров голубой елей.
Из тонкой глотки извергаешь ты
Свой адский град — с татаканьем веселым
По мягким травам, по холмам и селам
Ты рыскаешь с утра до темноты.
Навстречу атакующим полкам
Вонзается бурав твой раскаленный:
Беззвучно в пыль вжимаешь ты колонны
Ломаешь в небе крылья смельчакам.
Ты ждешь в кустах, где мглы густая залежь
Но прям приказ, а ты — еще прямей,
И вновь, хрипя, трясешься ты и жалишь,
Пока железной лапою — не смей! —
Тебе лица не раскроят… Тогда лишь
Смолкаешь ты, тысячезубый змей.
О чем печалюсь я под мокрый шорох ливней?
Какой потери мне все жальче с каждым днем?
О чем с такой тоской все злей, все заунывней
Скрипит и воет вихрь и стонет старый дом?
Я с буднями хочу отныне примириться,
Трудиться яростно в горящих недрах гор,
Где грохот молотов, где тачек вереницы,
Согбенный, проклятый, измученный шахтер…
Я злыми бурями истерзан и изломан,
И толпы демонов во сне меня томят…
О, если б в поезде сквозь дым, и свист, и гомон
В счастливый край и мне умчаться на закат —
Туда, где все еще сквозь чистый воздух
Над зарослью людской мерцает небо в звездах!
ГАНС БАЙМЛЕР {30} 30 Ганс Баймлер (1895–1936) — немецкий коммунист, рабочий, входивший в состав баварского советского правительства. Был заключен нацистами в концлагерь Дахау, откуда бежал. Сражался в Испании, где командовал дивизией Интернациональной бригады. Погиб в боях под Мадридом.
Вальдтурн. Отец — батрак. Служанка — мать.
Ты — бедный Ганс. Любуйся облаками.
Побегать можешь ты за мотыльками
И о «счастливом Гансе» [21] «Счастливый Ганс » — персонаж немецких народных сказок.
помечтать.
Урок тебе преподан был заводом.
На миноносце мичманом ты стал.
Но главное: не порывать с народом.
С народом вместе встретить штиль и шквал,
В награду получил концлагерь ты.
Тебя бы в три погибели согнули.
Но ты крепыш. Ты не того покроя.
Бежал ты под защитой темноты
В Испанию. Ты пал на поле боя.
Как говорится, «лучших любят пули».
Как грустно мне!.. Покинут отчий дом…
В лицо свистит, хохочет вьюга злая.
Мой пес у ног подпрыгивает, лая,
Но друга-пса я отогнал пинком.
Я мнений ждал от тех, с кем был знаком.
Тупиц безмозглых видел без числа я.
Судьба со мной шутила, посылая
Лишь флюгера под модным ветерком
Как пыжатся, свой вес поднять желая,
Чиновным званьем, родовым гербом
И фразой скудость мысли застилая.
Я среди них прослыл еретиком,
В запретный рай своей мечтой влеком.
В глухой ночи скитаюсь, замерзая.
Свернув с дороги, ляжешь на живот,
И поползут, скрипя, телеги мимо.
Хвостом в лицо телок тебе махнет,
Дохнет лачуга жидкой струйкой дыма.
Как хорошо лежать, когда кругом
Простерся мир, тобою населенный,
Прибоем омывая окоем.
Ты — дерево. Ты — холм. Ты — луг зеленый.
Я возвратился. Заперт отчий дом,
Ночною темнотою искажен.
И смотрит на меня звонок молчком.
Ну, хоть бы для приличья звякнул он!
Я возвратился. Как я был бы рад
Весь век идти куда глаза глядят!
Читать дальше