Андрей Григорьев - 300 подвигов Великой войны 1941–1945

За кухней сам спрятался, действия ждёт,
Один танк подъехал и немец,
Вылазит и ложку свою достаёт,
А Ваня не был – пораженец.

Он кашу варил для Советских бойцов,
А здесь вдруг немецкая ложка,
Полезет в Советский, наваристый плов,
Стал гневаться Ваня немножко.

Стремглав с топором подбежал ко врагу,
Успел тот под люком закрыться,
И из пулемёта открыл он стрельбу,
Обзор накрыл Ваня тряпицей.

С размаху он ствол пулемёта погнул,
И начал по люку дубасить,
Кричал: «Хенде хох», напугались – смекнул,
А как он один мог иначе?

Из люка вылазят и руки вверху,
Ещё карабин был у Вани,
Он всех под прицелом спустил на траву,
Заставил, чтоб руки связали.

Когда взвод вернулся к нему на обед,
Картина предстала такая:
Танк, фрицы, а кухня дымит на весь свет,
И Ваня по кухне летает.

Не знали фашисты про Русский «Авось»
– Чем Ваня пленил их без страха,
Об этом по нашим фронтам разнеслись
И грело служивых в атаках.

«Героя» за это Иван получил,
Войну по Геройски продолжил,
Гранат связкой танк под Москвой сокрушил,
Старлеем войну он окончил.

Смекалка, Геройство и Русский «авось»,
Солдатам всегда помогали,
Тогда захватить им нас не удалось,
Сейчас мы ещё умней стали.

Из батраков, безграмотным, но смелым
В одиннадцатом в армию пошёл,
И в Первой мировой в бой рвался первым,
Признание и почести нашёл.

С энтузиазмом в Рев-воен-совете
Он встретил революцию у нас,
Ком-дивом при Будёном в новом свете,
Сражался без приказа каждый раз.

Три раза его с должности снимали,
Самоуправство было не в чести,
Потом его отвагу понимали,
И вновь он мог дивизию вести.

В войне Гражданской Сталина увидел
И тот его за прыть зауважал,
Учился сам, и был другим учитель,
В тридцатых стал армейский генерал.

Дальневосточный фронт поздней возглавил,
Не сдержан, может в бешенство прийти,
Был прям, радел за честность, не лукавил,
Смекалкой мог проблемы обойти.

Год сорок первый, Сталин вызывает,
Вопрос эвакуации Москвы,
Фашист к Столице близко подступает,
С ним спорить генералы не могли.

Войска Дальневосточные направить
Сюда, для отражения врага,
И генерал оттуда смог отправить
Шифровки в подконтрольные войска.

А Сталин обратился к генералу:
Все пушки против танков нам отдай,
Тот соскочил, ударил по стакану
– Пошёл ты, мать твою…, не загибай.

Японцев я лампасами бить стану,
Себя ударил сильно по ногам,
– Расстреливай, снимай, зови охрану,
Последних пушек только не отдам.

«Оставь себе и не кричи на старших»
– Ответил Сталин, но не расстрелял,
Пот выступал на лицах окружавших,
По стойке смирно рядом кто стоял.

Иосиф Апанасенко за службу
Отстаивал свой взгляд не на словах,
Ценил солдат и честно верил в дружбу,
Всегда бывал на первых рубежах.

На фронт просился, только в сорок третьем
Главком дал разрешение ему,
И под налётом смерть Иосиф встретил,
Не покорившись страшному врагу.

От батрака прошёл, до генерала,
Отважный и находчивый мужик,
За Родину душа его страдала,
За Родину Иосиф и погиб.

Жил комсомолец Михаил Наумов
Родился и трудился в Пермском крае,
В тридцатом парня в армию забрали
И он в погран-отряд пошёл, подумав.

Окончил в тридцать третьем погран-школу,
В тридцать седьмом и высшую окончил,
Фашистов подо Львовом, среди ночи,
Заставой встретил, бился до упору.

Назначен командиром арьергарда
– последними идут при отступленьи,
И оборону держат до последних,
Пока не будет «отступить» приказа.

Держались стойко, немцы окружали,
Фронт отступал быстрей, чем арьергарды,
Издалека не слышно им команды
Так в окружение бригадою попали.

Пытались на восток пробиться к фронту,
В тылу врага на станциях взрывая,
Составы под откосы запуская,
Им партизанить стало больше толку.