Андрей Григорьев - 300 подвигов Великой войны 1941–1945

Командира через двадцать лет,
Вместе с самолётом откопали,
Самолёта Лебедевой след,
Сорок лет никак не наблюдали.

Числилась пропавшей сорок лет
Но нашли сгоревший истребитель
И сомнений в этом больше нет,
Обрела Герой свою обитель.

Память вечной быть должна о них,
Защищавших Родину от зверя,
Жизней не жалеющих, своих,
Это нам великая потеря.

После попыток побега из плена,
В смертники лётчика Рейх записал,
Сменили подпольщики личное дело
И Гришей Никитенко – Миша вдруг стал.

На остров Узедом, Балтийского моря,
Его с заключёнными вместе везли,
Но мысль о побеге, его беспокоя
Давала всё новые планы свои.

На острове он огляделся, где надо,
Команду в побег вместе с ним подобрал,
На бомбардировщик повёл хитрым взглядом,
Там «Хенкель» на поле для взлёта стоял.

А с аэродрома уходят обедать
Товарищ охранника тихо «убрал»,
Бежали быстрей, чтоб побег новый сделать,
Залезли, а Миша скорей за штурвал.

Стартёр не работает, аккумулятор
Стоит на земле, подтащили его,
И только тогда, двухмоторный оратор,
Помчался и быстро поднял на крыло.

Десятка из пленных умчалась от фрицев,
Догнать, расстрелять не смогли беглецов,
Секретным был остров у бедных арийцев,
Ракет баллистических это кольцо.

Февраль, сорок пятый, живые и дома,
А сам самолёт был секретный к тому,
Война завершалась уже очень скоро,
Ракет баллистических надо кому?

Тогда Девятаеву дали заданье,
На остров слетать, Королёва с собой,
Достались такие серьёзные знанья,
Что в жизнь претворили в год сорок восьмой.

Ракет баллистических новых создали,
Основу беря от фашистских ракет,
Героя потом Девятаеву дали,
Смекалка у нас, какой в Мире и нет.

Добровольцем в армию пришёл,
Был казак кубанский крепкий с виду,
На врагов имел свою обиду,
К танкам он привязанность нашёл.

Выучился, началась война,
Командиром стал тридцать-четвёрки,
В первый бой – семь танков на пригорке,
Сокрушил проклятого врага.

В Серпухове, штаб свой охраняв,
На подходе немцев углядели,
Три орудия взорвать они сумели,
Всю колонну в плен себе забрав.

Под Волоколамском был подбит
Танк, противотанковым орудием,
Ранило стрелка-радиста пулею,
Заменили и фашист вновь бит.

Восемнадцать танков немцы в бой
Кинули, под деревенькой Лысцево,
Лавриненко поступил убийственно
– В семь минут – семь танков на убой.

Дальше на колонну налетели,
Не успели те рассредоточиться,
Из восьми, лишь два ещё тревожатся,
Остальные к Богу полетели.

Восемь танков у села Гусинево
Прорвались на наш геройский танк,
Лавриненко семь из них «убрал»,
На восьмом, их спусковой заклинило.

За октябрь, ноябрь, до декабря
– Тридцать семь фашистов уничтожено,
Танковые немцы растревожены,
Диму ждёт Геройская Звезда.

Горюны, Покровское, овраг,
Батальоны немцев с автоматами,
Пушки, танки, техника с солдатами,
Пятьдесят второй подбитый танк.

Немцы отступили, но обстрелами,
Из тяжёлых пушек бой вели,
И смертельно ранили они,
Хоть убили, но рабом не сделали.

Похоронен в поле, под Москвой
На шоссе и памятник их подвигам,
Слава защитившим нашим воинам,
В Полк бессмертный вставших к нам с тобой..

Начало войны, сорок первый, июнь,
На Северо-Западном фронте,
На кухне огонь загорал, только дунь,
А запах манил всех в полёте.

Фашисты два танка пустили в обход,
Пробрались, почти незаметно,
Но вдруг запах кухни им в башню идёт,
Нельзя проезжать безответно.

Он встал возле кухни, вылазит фашист,
Но вдруг на него страшный Русский,
С большим топором к танку прямо бежит,
Фриц в башню запрыгнул, в лаз узкий.

А был с топором Русский повар-солдат
– Иван Середа кашеварил,
Вдруг смотрит на кухню два танка летят,
Коней он в сторонке оставил.