Сергей Ростовцев - К Огонькам Созвездий

Взять билет,

Наверно не дано.

Текут потоки на асфальт

Из капель дождевых

А я не плачу. Плакать – фальшь.

Дождь на щеке…

Увы.

Видел я как ветром быстрым,

Словно, был у бури праздник

Оборвало много листьев,

Календарных, жёлтых, красных.

Нежных рук прикосновенье,

Первый снег, и прожит год.

Новогоднее везенье,

Может, выберешь кого?

Ёлку мы искали долго

По базарам танцплощадок.

Чтоб зелёные иголки

Подарили нам пощаду.

Чтобы не листвой осенней

Обрывалось на асфальт

Новогоднее веселье,

Новогодний карнавал.

Вот, и нарядили ёлку

И в гирлянды, и в конфеты,

И зелёные иголки

Серебром фольги одеты,

Чтоб никто не догадался,

Не проведала молва

Новогоднего романса

Невесёлые слова.

Новогоднего романса

Невесёлые

слова.

Ты можешь меня перестать целовать,

А разные глупости мне говорить.

Губами, в губах задержу я слова

Стратегией детской забавной игры.

Как бережно, древнюю вазу гончар,

Я тело твоё обнимаю за талию.

И так холодна ты, и так горяча

И я испугался,

Чтоб ты не растаяла.

А я поцелуями вымощу тьму,

Дрожа и немея от страха потери.

Тебя отпустив осторожно,

Возьму…

Возьму себе всё…

Что решишь мне доверить.

С тех пор, когда топили углём,

А растапливали газетами и дровами,

В конце двора,

Набитые разным хламьём,

Стояли покосившиеся сараи.

И дома были тоже не ах.

Подвалы да крыши, капающие как небо.

Но место ценилось в этих домах,

И лишних вещей в них не было.

И раз дома теперь топят газом,

Сараи заполнялись вещами:

Примус, картина с коровами, тазик…

И полка, с консервированными овощами.

В моём был старый кухонный стол,

И старая, чёрная, настольная лампа.

И с кончиной деда потерявшая толк

Чугунная сапожная лапа.

В столе хранил я свои секреты.

В доме негде, там места нет.

А здесь, ну буржуйский почти кабинет.

Вот только жалко, что не было света.

Да и зачем он, в тот самый час,

Когда звездное небо ночью.

А приспичит, так есть свеча.

Разве, дорого это очень?

А когда свеча догорит,

Жжёшь фитиль, что из банки с маслом.

И рифмуй себе до зари,

Хоть не ярок огонь, не гаснет.

Возмужал я, завёл жену,

Обзавелся и новой квартирой.

И сменил я ее, не одну

И жену я сменил, и страну,

Путешествуя жизнью по миру.

Вот еще одно в жизни жильё.

Замечательный съем, по случаю.

Хоть чужое, а не своё,

С каждым разом, все лучше и лучше.

Но когда я последней жене,

Говорил, что уж тут нам, рай.

То она отвечала мне.

– И в дворце ты устроишь сарай.

Это правда. Но что из того,

Что здесь, уж точно, с крыши не капает?

Я жалею о многом, но больше всего,

О сапожной дедовской лапе.

Предвкушением дурея

Поиграем в лотерею

Номера вписав в таблицу

Или цифру подчеркнув.

Как рулетку аэробус

Под собой вращает глобус,

И пора поторопиться

Подчеркнуть себе страну.

В ожидании зелёных,

Шелестящих, как на клёнах,

Не надейся выграть малым,

Всё поставь и не жалей!

Ну и что, что проиграли.

Мы сыграли – не удрали.

За окном хамсин и пальмы,

А не вата тополей.

Мы совсем не виноваты,

Что проигрывать чревато.

Даже если очень жутко,

Ты своей удаче верь,

Если в ожиданье рая

Мы ещё разок сыграем,

Зарядив без промежутков

Барабанный револьвер.

Предвкушением дурея,

Поиграем в лотерею.

Не надейся выграть малым,

И своей удаче верь.

Как рулетку аэробус

Раскрутил картонный глобус.

За окном хамсин и пальмы,

А в кармане револьвер.

Вот если попаду под этот дождь —

Июльский ливень, тёплый и внезапный,

На лужах пузыри, и листьев дрожь,

И мокнущей травы зелёный запах.

Пойду своё лицо дождю открыв.

Пусть до последней нитки я промокну.

Под барабанный грохот мокрых крыш,

Я стану частью этого потока.

Приду домой, на пол, ещё в дверях,

Я сброшу старость с мокрою одеждой.

Ведь он не навсегда – дождь ноября?

Еще зима, весна чредою прежней.

А летом, кто-то попадет под дождь.

Июльский ливень, тёплый и внезапный.

На лужах пузыри, и листьев дрожь

И мокнущей травы зелёный запах.

И снова впереди дорога,

И лишь молитва по ночам