Маша Халикова - Цветок папоротника. Стихи, 2014

Здесь гибкие стебли цветущих бегоний,
Здесь плавное море ложится к ноге, и
Здесь ты, не изведав ненужных агоний,
В нечаянной строчке достиг апогея.

А там будет осень. Уныло и голо.
И ветер, и ветки, и ветошь, и вето.
Эмоциональный не то чтобы голод —
Скорей, дискомфорт. Недостаточность света.

Затейливый вензель душевных болезней
На всём, что увязло в бессмысленном старом.
И я остаюсь для тебя бесполезным,
Бесслёзным и неисцеляющим даром.

Однажды, освоившись и успокоясь
(Хоть привкус рябиновой осени горек),
Я перемещу в неумелую повесть
И псевдобеседы у тёплого моря,

И беглые сны, где тебя повстречаю,
Бредущего по зарастающим тропам,
И утро за чашкой горячего чая
С вишнёвым листом и кленовым сиропом,

В тоске о царапине на сапоге и
О том, что наш город какой-то другой, не
Живой. В нём, увы, не достичь апогея.
В нём – мелко дрожать от минутных агоний…

Тебя влечёт огонь моей души.
Так ночью мотылёк летит на лампу.
А мне – в тиши ломать карандаши
И рвать листы. Но что тебе я дам-то?

Я жажду в чувствах образов и тем.
Всё ради строк. Пусть это мой позор, но
Стремление к сближению – зачем?
Увы, реальность слишком иллюзорна.

Что принесёт короткий поцелуй
И беглое касанье жарких пальцев?
Придётся прижиматься лбом к стеклу
И горестно шептать: останься, сжалься.

Но как нарушить правила игры,
Где роль моя (и мне совсем не трудно) —
Освобождать орех от кожуры
И пробираться к центру-изумруду?

Моё ли дело, кто придёт потом
Четвертовать состарившихся бéлок?
Так приникаешь влажным алым ртом
К лицу без стрелок. Что мне с этим сделать?

Я жрица, у меня своя судьба.
Опять грустишь без чая и конфет там.
И кажется, что бабочка слаба,
Но в дружбе с хаотическим эффектом

Она имеет силу. Сжать в горсти,
Накрыть сачком? Зовёшь, но я упрямей
И спрячу лампу. Ты меня прости —
Не стоит мотыльку лететь на пламя…

Да что мы знаем о себе самих?
Чего-то ищем, бесконечно спорим.
А существуют только этот миг
И волосы, пропитанные морем,

Каштановые, вьющиеся. Да…
Как только в них уткнусь – я позабудусь.
И ты уже прости меня тогда
За резкость, неуступчивость и грубость.

Ты понимаешь, просто я поэт,
И мне – нести гримасы, маски, лица;
Всё, что в нас есть, и всё, чего в нас нет,
И всё, что нам когда-нибудь приснится.

Мне – ночи ожиданий у двери;
Мне – неприступной, гордой, одинокой.
Но я хочу тебя благодарить —
За чувства, высекающие строки

Из едкого критичного ума,
Из сердца, превратившегося в камень;
За волны и прибрежные дома;
За буквы, заносимые песками;

За горько-шоколадные глаза,
За ароматность роз, за несерьёзность,
За тонкую улыбку, да и за
Мои дебюты в жанре малой прозы;

За этих вездесущих голубей,
Слетевшихся на крошки булки; чаек…
Мы ничего не знаем о себе
И ничего друг другу не прощаем.

Я поцелую завиток кольцом —
И станет легче. Даже если это
Всего лишь миг, случайный беглый сон,
Мелькнувший в ожидании рассвета…

Я хочу быть чиста,
Чтобы чувствовать душу твою.
Но боюсь, я не та,
За кого я себя выдаю.

Я ужасно хрупка.
Серый ж воздух так тесен и стыл,
Что, увы, для рывка
Не достанет отваги и сил.

Как меня понимать?
…Вы сидели одни в темноте ль,
А сердитая мать
Заставляла ложиться в постель,

Так как ей невдомёк
Из-за плотно прикрытой двери,
Что сплетения строк
Разрывают тебя изнутри,

Чтоб пробиться вовне, —
Их уже невозможно убрать.
Что ж, я и при луне
Отыщу карандаш и тетрадь

И продолжу писать —
Не затем, чтоб оставить свой след,
Лишний штрих на часах.
Мне двенадцать – не более – лет.

Звёзды страстно влекут,
Пронизая меня сквозь стекло.
Только множеством пут
Держат школа, и дом, и село.