Анна Брэдстрит - Поэзия США

О боже, боже! Где причал,
Известно ли земле?
Иль мечется корабль у скал
Как бы слепой во мгле?
Кто нынче капитан,
Земля их видела не счесть,
Тот был безумен, этот пьян,
Кто занят покореньем стран,
А кто любил поесть.

Хоть наглухо задраен люк,
Закрыт зловонный трюм,
Я слышал исступленный стук,
Проклятья, крики, шум,
Я бросился во тьму,
Но мне сказали снизу: «Нет, —
Ты здесь не нужен никому»,
Я устремился на корму,
«Останься» — был ответ.

Желтеет лютик в ивняке,
Лиловый иван-чай
Склоняет чашечку к реке,
Кто дал мне этот рай,
Где улиц нет в грехах,
В грязи, со смрадом городским,
В котором смешан зной и дым?
И кто дал братьям в пищу прах?
Когда воздастся им?

В Глочестер строй рыбацких шхун
Везет домой улов,
Мелькают паруса средь дюн
Немыслимых цветов.
Монеты в кошельках
Звенят, и звонки голоса,
Есть что припрятать в сундуках,
Есть что растратить в кабаках,
Спешите, паруса!

Но ты, корабль душ людских,
Когда узришь сквозь мглу
Свой порт и призраков каких
Увидишь на молу?
И, развевая флаг,
Придешь, тайфуны покоря,
В свои знакомые моря
Иль горсть оборванных бродяг
Опустит якоря?

Средь сутолоки уличной стоит
Сен-Гуденовский бронзовый солдат,
В честь Шоу Роберта, что был убит,
Когда на приступ шел его отряд,
Он вознесен на постаменте тут,
Но мимо толпы праздные идут.
Средь суеты, торговли, болтовни
Я слышу отдаленный гул весны
И знаю — в эти мартовские дни
Охвачены тревогой и они,
Хоть прям их взгляд и поступь их тверда,
Те, кто погиб от горя и стыда
За то, чтоб наша жизнь была чиста.

По улицам течет людской поток,
Парк черен, и средь голых крон
Не зеленеет ни один листок,
Но слышу я капели дерзкий звон.
Я знаю, что любовь сильней небес,
Уже скороговоркой шепчет лес,
И ручейки среди камней бегут
И лед смывают потихоньку в пруд.
А ветер пряным югом вдруг запах,
Как будто аромат виргинских мхов
Растущих лишь на вековых дубах,
Он захватил с собой из тех краев
За Каролиной, где плоды в садах
Сгибают ветки, иль его порыв
Пришел с благоуханных островов,
Что Мексиканский окружил залив.

На мысе Анны стайка детворы
В дом землянику принесет и тмин,
Охотник на холме гусиный крик
Услышит скоро и увидит клин,
Над Теннесси летящий до зари
Из Освенго в Солт-Сент-Мари,
Туда, где скалы реют над водой
И где огромный, буйный, молодой
На западе Чикаго распростерт,
Неугомонный, острый на язык,
Сознанием судьбы великой полн,
Над озером, как нимб, расцветив порт.
Как море в ожиданье кораблей,
Зеленой чередой пшеничных волн
Расстелется в Дакоте гладь полей.
В пустынях Аризоны в свой черед
Свершат весны загадочный обряд,
Среди песков, что, как слюда, горят,
Приветствуя светил круговорот.
Ветра вновь жертвы принесут богам,
Когда сияющая Сьерра позовет
Вершины взмыть, танцуя, к облакам
Под распахнувшийся небесный свод.
Кедр запоет под бурей, как гобой,
Рек заструится сумрак голубой,
И рыбы замерцают в глубине.
Морям Аляски Шастой подан знак,
Там старых льдов тяжелый слышен гул,
Сползающих во тьму по крутизне,
На айсберги весенний вихрь подул,
А Марипоза сквозь лиловый мрак
Гавайи созерцает при луне;
Тропический качает ветерок
Верхушки пальм, и Запад и Восток
Неотличимы, словно близнецы,
Там света сходятся далекие концы,
Хоть розно жить и повелел им Бог.

Но что за звуки там слышны?
Увы! То не морской прибой,
Там, заглушая шум весны,
Вдали кипит постыдный бой.
Смириться ль со стыдом и мне,
Но ведь не зря же здесь стоят
Фигуры бронзовых солдат,
Отдавших жизнь своей стране!
Сурова правда наших дней!
И ноша долга тяжела,
Как хороша моя земля,
Да будет божья длань над ней!
Увы! несчастье и позор!
Сорвать венок с ее главы,
Венок лирической листвы,
И тихо вымолвить укор.
Ужели мне права даны
Скорбеть иль порицать,
На стыд и боль моей страны
Ленивым пальцем указать?

Ложь! Ложь! Клянусь! Был правым каждый бой!
Влекла нас справедливость за собой,
Не запятнал Республику разбой,
Для нас война покуда не базар,
Победа — наша честь, а не товар.
Нас ложь и грязь коснуться не могли,
Здесь безупречный сын моей земли
С венцом бессмертной славы на челе,
Надменной Новой Англии душа,
Ведущая измученных рабов,
Вчера освобожденных из оков,
Что вслед за ним бредут едва дыша
Туда, где смерть встречает честь во мгле.
Он с ними был на берегу всю ночь,
Стараясь мрак и холод превозмочь,
Он пробирался к каждому ползком,
Слова простые подбирал с трудом,
В отверженную плоть вдыхая жар,
Покуда каждое из этих темных лиц
Не ожило при наступленье дня,
И черепки, что выкинул гончар,
Не стали чашей грозного вина,
Чистейшей ярости, что горем рождена.
Затем наверх, где жерлами бойниц
Темнел в морском тумане бастион,
Рядами укреплений окружен,
И где соцветья адского огня
На небе распускались вновь и вновь
И рассыпали смерти семена.
Они шли вверх, и проливали кровь,
И гибли здесь, на этой высоте,
Свободными. А после в темноте,
Когда рассеялся давно сраженья дым,
Брезгливо побросали их тела
В могилу общую. Навеки с ним
Теперь соединила их земля.
Природы нерушим круговорот,
Один над ними горный лавр взойдет,
И ветерок его овеет в зной,
Два сердца станут розою одной.
Упряма демократия земли —
И равенства непобедим закон,
Рука к руке под этот лавр легли
Невежественные рабы и тот,
Кто знал, что здесь не равенства оплот,
А вековой неправды бастион,
Который наконец-то нами взят.
Мы оплатили дорогой ценой Победу.
Не сравнится ни с одной
Святыней этот бронзовый солдат.
И мы теперь не повернем назад,
За это отдал жизнь его отряд.