Мария Петровых: Костер в ночи

Только непокорным
Гибель суждена:
Их на дне просторном
Леденит волна.

В глубине пучины
Встретит их в упор
Ледяной, змеиный
Неподвижный взор…

Но с невестой ныне
Лишь краса-жених.
Шелк зелено-синий
Зыблется вкруг них.

Хорошо девице
В царстве глубины.
Смотрит и дивится,
Словно видит сны.

Говорит жених ей:
«Не забуду дня,
Как твой голос тихий
Окликал меня.

Ты на братьев горько
Плакалась тогда,
И от слез, как зорька,
Вспыхнула вода.

С этого мгновенья
Стало скучно мне
Усмирять смятенье,
Скрытое в волне.

Властвуя морскою
Грозной глубиной,
Я мечтал с тоскою
О тебе одной.

Проглядел глаза я,
Но со мной ты вновь,
И, не угасая,
Светится любовь.

Одарю весельем
Молодость твою,
Звонким ожерельем
Шею обовью.

Стан твой нежный, гибкий
Зори обоймут,
Плавниками рыбки
Путь наш обметут.

Водяницы алый
Принесут наряд,
Жемчуга, кораллы
В косах заблестят».

Рдеет замок змея
Жарким янтарем,
Здесь туман яснее,
Дивно здесь вдвоем.

Здесь, бесшумны, гибки,
Трепетно-легки,
Проплывают рыбки,
Чудо-огоньки.

Для питья и снеди
Искрится кристалл,
Белый мех медведя
Устилает зал.

И волной невольной
В замок занесен
Нежный, колокольный,
Затонувший звон…

И моря, и сушу
Покидает день,
Нежной Эгле душу
Омрачает тень.

Грустно Эгле кроткой
Думать, что порой
Корабли и лодки
Гибнут под водой.

В дали необъятной
Тают облака.
Жильвинасу внятна
Девичья тоска.

«Как ты пожелала,
Так тому и быть,
Больше у причала
Людям не грустить.

Я клянусь безвинной
Детскою слезой —
Не вздымать пучины
Гибельной грозой.

Пусть ведут лишь зори
Разговор с волной…
Мирным будет море,
Только будь со мной».

Как денек за ночкой,
Так за годом год:
Рыбакова дочка
Все домой нейдет.

Ей легко живется,
Кротки деверья,
Ей не доведется
Плакать в три ручья.

Эгле — королева
Необъятных вод,
Нежностью напева
Море к сердцу льнет.

Волны сна не знают:
Им что день, что ночь…
В замке подрастают
Три сынка и дочь.

Мать поет про лето
И про то, как в срок
Девушки с рассвета
Теребят ленок…

«Вправду или в сказке?..
А какой он, лен?» —
«Словно ваши глазки,
Синецветный он».

Сколько песен новых
Для детей морских!..
Пела о кленовых
Граблях расписных,

О пчеле прилежной,
Пахнущей медком;
И о тучке нежной
С тайным холодком.

Для детей чудесней
Нету стороны,
Материнской песней
Заворожены.

Знать хотят упрямо,
Просят, вынь-подай:
«Где же, где он, мама,
Твой прекрасный край?»

«Там, где у дороги
Гнутся тополя,
Вольный и широкий
Дивный край — земля.

Там кругом раздолье.
Утром до зари
С песней ходят в поле
Жнеи, косари.

Жильвинас любимый,
Хоть на краткий час
Свидеться с родными
Отпусти ты нас!

Я одно лишь море
Вижу десять лет.
Дай взглянуть на зори,
Вспомнить белый свет!

Сердце плачет, рвется
На земной простор,
Повидать неймется
Братьев и сестер.

Ласточкою мне бы,
Лебедью мне быть!
Улететь бы в небо,
По морю уплыть!»

Он молчит, угрюмый,
Не подымет век.
«Милый, не подумай,
Что уйду навек!

Мы вернемся в море!
Верь моей любви!
Мы вернемся вскоре,
Только позови!»

Жильвинас в тревоге
Думает: «Как быть?
Как пути-дороги
Эгле преградить?»

«Три работы прежде
Выполнить сумей, —
Говорит в надежде
Не расстаться с ней.—

Хитрости в них мало,
Все они легки.
Износи сначала
Эти башмачки».

В думах бесполезных
Эгле проку нет:
Башмаков железных
Хватит нá сто лет.

К знахарке тюленя
Эгле тайно шлет
И ее веленья
В нетерпеньи ждет.

«Их сносить нельзя ведь, —
Был ответ гонцу, —
Башмаки расплавить
Дайте кузнецу».