Наталья Тимофеева - Знамения тишины. Стихи, романсы, пародии

Но долог путь к весеннему распутью
Через пороги сумрачных часов…
Ещё река застынет сизой ртутью,
И снег накроет царство белых сов.

Как больно сердцу бедному, как больно,
Когда ветров волнения слышны!
Оно стучит им в унисон невольно
И ждёт-пождёт знамений тишины.

Господь направил, не куда придётся,
А где найдём приют и ласку мы:
Где много неба, очень много солнца,
И мало, надоевшей нам, зимы.

Дорога здесь ухабистой не стала,
Её шероховатости не в счёт.
Звездою Вифлеемской засияла
Судьба, и стала смыслом в тот же год

Живая суть природного явленья —
Трава в саду, ветра, вода в реке,
Дожди и грозы, птичьи песнопенья,
А севера – лишь отзвук вдалеке.

Простая жизнь возможна ли в неволе,
Где грохотом столичным полон ум?
Мне говорят: «Забыла чисто поле,
Берёзок говорливых нежный шум?!»

Да, полноте, берёзки на чужбине
Точь в точь, как и в России, так нежны!
Вот только на свободе мы отныне
И больше дурням не подчинены.

Нас не принудят рассуждать, «как надо»,
Чтоб в мясорубку власти не попасть,
Нам не накаплют в чай «по дружбе» яда
И не присвоят нашей жизни часть.

Прощай, Россия, даже ты не вечна,
А мы – подавно. Дай же нам вздохнуть.
Жизнь без того, как юность, быстротечна,
Чтоб мы с тобой наследовали путь.

Ты запускаешь молох свой кровавый,
Как жёрновом, разумное меля,
Твоей ничто не поколеблет «славы»,
А «силищи» враги не умолят.

Истерзана память, измучена жаждой любви,
Но только во сне достигает любовь абсолюта.
Из сети мечты извлекая восторги свои,
Она наяву так болезненна, чванна и люта!

Любовь – это жертва кровавой безумной вражды,
И козни её не для всех по уму и по силам.
Не стоит взывать о пощаде к любви без нужды,
Коль слаб ты, всегда будешь ей лишь придатком постылым.

Любовь без взаимности – страшное душное зло,
Не подвиг она, но страданье и даже проклятье,
Когда для двоих океана пространство мало,
И смерть для кого-то подспудно – желанная сватья.

От хвори такой не придумал лекарства никто,
Разит наповал без ножа, болью сердце калеча…
Но, если её совместить со Христовым крестом,
То будет взаимность и вечность обнимет за плечи.

Проснулась бабочка, уснувшая в полене,
Большая, белая, порхает и стучит
О балки потолка. Огонь в печной геенне
Полено громко ест и, походя, трещит.

Что бабочке лихой, оттаявшей, за дело
До ночи, до зимы, до спящих в темноте..
Когда б она могла, по-птичьи бы запела,
Но нет, не запоёт, и некуда лететь.

Пространство велико, но замкнуто строенье
Балясинами стен и массой потолка.
И все мы вместе здесь по недоразуменью,
И ночи колыбель качается, крепка…

Серый день, унылый и сонливый, —
Скуп на ласку снежную январь.
Лишь дождя недужного приливы,
Да из труб сквозит печная гарь.

Дышит лень зимы из каждой поры,
Ничегонеделанье томит.
С небом обнялись за домом горы,
И село в туманной дымке спит.

Кажется, что время тянет ноту,
Медленно кружа веретено
И мотая сонную дремоту,
Застя пустотой моё окно.

Закат стекал по небу, словно кровь
Неведомого раненого зверя.
Край горизонта, пасмурно-лилов,
Чернел с востока от кровопотери.

Из гущи мрака выплыла луна,
Разъяв по сторонам недвижным оком
Границы тьмы, величия полна,
Кропя долину вязким лунным соком,

Струящимся, как белое стекло,
На пурпур остывающий заката
И в вечности застрявшее село,
Наполненное смыслами когда-то.

Но вышел срок земной и тьмы ночной,
И человечьей вольницы бездумной,
И целый мир скорлупкою пустой
Пустился вплавь по мертвенности лунной.

Наотмашь бьёт гроза долину мрака,
Мгновенье – и расколется земля.
Завыла вдруг соседская собака,
И страха тень скользнула, как змея.

Вот-вот ужалит в сердце всей вселенной
Неведомое. Святочная ночь
Стоит над миром в митре драгоценной
И звёзды собирается толочь