Владимир Аристов - Открытые дворы. Стихотворения, эссе

Время… во мгле я его повторяю.
и стороны книги глубокой
вплавь уходят, руки свои разводя.

Неминуема жизнь…

Я запомнил только это одно
у обрыва последнего раскрытого дома.

Неминуема ночь с мягким чирканьем
спички и чарующим шуршаньем перкали.

Я бы хоть слово одно сказал…

Но длинные зажимы реки
прозрачной
Долго в горле дрожат.

И после ночи такой – я готов.

И после кварца выбитого застывшего моря?

После всего,
После…
Ко мне приходите вы после…

После серпа… на лунной и пыльной повязке…
верней всего после.

Если, как снег, распахнулись стены
Распахнулись дома в замершей
слюне шоколадной.

Кварц непрозрачных домов последних,
Жизнь проскользившая – манна скользнувшая
в указательный снег,
Все указатели – снежные звезды – сгорели
И между домов проливных
Иная вселенная – мята.

Зимний город раскрытый…
Разъятые чаши домов
И единственный в нем – запах-борец,
Может быть чебреца, что в ладонях растерт
на душистые веретенца…

И льдистая лунка одна над землей
Иллюминаторного окна,
Пролившего свет свой вослед тебе.

Здесь из пространства далекого
Люди, опять появляетесь вы
В цветущих огнях…

Но если тебя я не встретил,
По улице темной
Бегущего, обгоревшего, как пепельный ангел…
Нет, я не встретил тебя.

Верю, времени река в тумане завьется еще…
И ты неверный сын века,
В глухом переулке в снегу потерявший нож,
И ты держишь путь к добру.

И сквозь решетку сада
Увидишь и месяц, и праздник на площади
рядом с широкою вишней
И сядешь на землю, к ели спиной привалясь
И шляпу свою до бровей опустив.

И летние тени пройдут по лицу твоему,
И нежная пища твоя
Войдет в твои жилы,
В кисею морщинистую кожи погасшей,
Едва шевеля ее, словно огненным ветром с полей.

И даже забытый тобой человек,
Прижатый полуденным ливнем к земле,
Не сгинет, вернется опять к тебе.

Что ж, тот человек не вернется?
По глинам, по запахам, по слогам,
По насмешливым стеклышкам крыльев очков?
Придет он, вернется к тебе.

Столь малые дали даны нам,
Что в эту ночь я и сам такой
И тоже из этой дáли.
Склера окна закрылась.

Когда ты уходишь, то в памяти пропадаешь…

Вернитесь! – Зовут уходящие вещи
И корни их смутных волос
В уносящем мутящем их мыльном потоке,
Где светящие камни ждут у двери в морской залив,
И кружащие мельничные руки раскинув,
Труп человека, чьи вены ушиты в рогожу
и стянуты вены узлом
И зубами оборваны нити цыганским ртом
И снаряжен он и в рогожу одет для отплытья.

Кони вас черные ждут,
Уж угли не мечут их хрупкие ноздри,
И сажа не залетает в их звездные злые глаза,
Они погрузились в несущийся ил внешней жизни,
И ты, поводья в руках зажав,
Путь по реке начинаешь от мелкого плеса.

Прощание с тенью твоей едва шелушащейся,
Прощание с домом, где тень твоя
плесенью павлиньей покрыта,
И с трещинками губ прощанье,
С ноготками остриженными,
Что, как сонные крылышки, в лунки ночные скользнут.

Что же останется
На смятенном полу квадратном
Вслед за веничком редким?

Несколько брызг леденящих
От просяных обглоданных колосков,
Связанных в юбку жгутом?

Холодноватых брызг из труб заржавелых,
Где улыбочки человеков полумесяцами
плавают среди бликов,
Среди бляшек и блуз беловатых,
проявленных в темноте воды.

Звездочка пыли на бледном полу,
Подметенном грозным прореженным помелом.

Память твоя с протокольными нотами,
Что держишь ты на руках
Под морскими прозрачными стенами,
Уходящими вдаль за стеной.

Сестры мои,
Платья ваши последние в сундуки кладите
И обратно из них вынимайте.
Корабельных комодов не нужно,
Открывайте их портовые люки,
Их ореховый трут пусть потонет в огне.
И сучков благородные отпечатки —
ваших пальцев отточья.

Доставайте всю соль благовоний,
Открывайте город флакончиков
и засохших пропеллеров детских
сизой фиалки.