Борис Большаков - Бегут мои часы

Если это понять, то можно решить все проблемы, найти силы жить…»

Дождливая погода – грусть поэта,
стихия написания стихов…
Фантазии далёкая планета
зовёт изведать тайны облаков.

Становятся они большими тучами,
грозятся отобрать тепло и свет,
стегают небеса кривыми прутьями,
гремят мешками собранных монет,
бросаются округлыми ледышками,
приносят иноземные ветра,
дождями накрывают, будто крышками…
Такая развесёлая игра!

Вселенского потопа ощущение
заставило озвучивать мольбы:
«О, Господи! Опять прошу прощения…
Другой, пожалуй, надобно судьбы».

Дождливая погода – грусть поэта,
подруга, даже ближе, чем сестра…
С печалью угасающего лета
такая развесёлая игра!

<25.07.05>

Куда же занесут меня фантазии,
какие ожидают приключения?
Гуляю по Европе и по Азии —
бесцельно, просто так,
для развлечения?

Построил мир,
где, вроде, всё по-честному,
где сам себе судья
и – сам – палач.
Лежит моя дорога к неизвестному
сквозь толстые преграды неудач…

Вдруг – постучали.
– Заходите, дверь не заперта!
Прошу, садитесь,
здесь уютно на диванчике.
Взгляните – небо здесь
лучами залито,
а на земле – растут смешные
одуванчики.

Я рад гостям,
меня пугает одиночество.
Хотите чаю,
или просто подурачимся?
Мой мир открыт,
теперь для всех
моё высочество
седлает жеребцов:
«Друзья, прокатимся?!»

Так целый день
гуляли, всё излазили,
да разошлись,
остались только впечатления.
Зовут меня
ночные улицы
Фантазии,
и – дарят
новые
большие
приключения.

<10.07.05>

От Иркутского —
до Мичурина
по Суворова —
шагом быстрым.
Город суетный,
весь прокуренный,
под дождём
становился
чистым…

Как же здорово —
быть не брошенным
вдохновением
в час прогулки!
Я себя воробьём взъерошенным,
подлетающим к счастью – булке,
вдруг почувствовал
в этом городе,
в этой Осени,
настоящей.

Томск студенческий —
добрый молодец,
но – досадно,
что он – курящий…

Мне открылось
второе дыхание!
В пожелтевшее время года
я легко прошагал
расстояние —

два
суворовских
перехода!

<2004>

Ветер, по-летнему тёплый,
(неважно, каких он земель!)
стучится в оконные стёкла,
заводит листвы канитель.

Давай все проблемы отбросим,
забудем, что было вчера.
Сегодня красавица Осень
покинула стены шатра…

<2005>

Вновь ломает ветер ветки,
тополя, как дети, плачут.
Даже взрослые деревья
беззащитны перед ним.
Ураган ворует листья,
их потом куда-то прячет.
Веет грустью непогода.
Может, вместе погрустим?

Ветер город подметает.
Выходить бояться люди,
закрывают окна, двери,
выключают в спешке свет.
Ветер тучи подгоняет.
Скоро дождь, наверно, будет.
Тучи мимо пролетели…
Сокрушаться – смысла нет.

<2005>

Вновь природа готовится плакать…
Быстрый ветер – несёт облака.
Осень Пушкина – праздная слякоть:
сердцу ближе стихи Шевчука.

Жду морозов, заснеженных парков,
где резвится зимой детвора.
Ледяных удивительных замков
скоро-скоро наступит пора!

Под простудным декабрьским игом
буду снова без шапки ходить.
Снег – люблю. Если верить мне книгам, —
мёрзнет тот, кто не может любить.

<2005>

Первый снег
иногда поступает жестоко.
Заметает надежды.
Ему не понять,
что мальчишке
больному сейчас
одиноко.
Навевает печаль
эта белая гладь,
предвещая собой
неминуемый холод…

Выбрать царствие сна?
Ведь опять не уснёшь!
Чёрный вечер —
жестокий пугающий Воланд —
словно шепчет: «Умрёшь,
непременно умрёшь».